Подлежит Удалению (СИ)

– (Гневно) Ты врёшь! – вырвалась из рук. – Ты вечно лжёшь!! Опять деньги за квартиру на дозу спустила?!! Что, прибежала на радостях за новой?!!

– Не ори на мать! – отвесила смачную пощёчину. – Вот же пакостная дрянь. Ты что делаешь?!! – мигом встряхнула за руку. – Меня перед людьми позоришь? И не стыдно тебе? Родную мать, обвинила в клевете. Вот она, благодарность твоя. Спасибо, доченька. Спасибо. Это надо уметь. За столько лет любви и забот таким звонким словцом отплатила. (Разочарованно) Зря я тебя растила. Зря. (Спокойно) Ты уж это, – обратилась к Каю, – извини нас. Дела семейные. Ты проходи Гиль, не стесняйся. Чувствуй себя как дома и-и-и… я лично прошу у тебя прощения, – ладонью коснулась груди. – Извини за прошлый случай. Нехорошо вышло. Из этой чертовки хрен раскаяние выбьешь. Да, дорогуша? – ещё раз встряхнула. – Прости, но мне нужно с дочуркой наедине поговорить… Главное – не переживай. С ней всё будет в порядке. Я верну её в целостности и сохранности. Пару минут, – протёрла глаз. – Всего пару минут и она к тебе вернётся… Клянусь.

– (Слезливо) Это… не Гиль…

– (Растеряно) Да-а? – пристально всмотрелась. – Ну тогда ладно… Пойдём.

Долго рассматривать гостя, хозяйка не стала. Живо потащила дочь за собой. Хлопнула дверь спальни. Щёлкнул замок. Разговор продолжился:

– (Тихо) Ты чё, – постучала по виску, – совсем чокнутая? При посторонних такое говорить! Если люди узнают, меня же посадят за решётку! Посадят!!!

– (Жалостливо) Ну и пусть… Мне без разницы…

– (Тихо) Ах, без разницы, да? Без разницы?! Что ж-ж… хорошо твою мать… Хорошо. Мать свою значит тебе, ни капельки не жалко? А то, что мне приходится нагибаться на работе, тоже наплевать, да? Да ты… шваль неблагодарная. Живёшь бесплатно в моём доме, так ещё и мужиков с улицы таскаешь? Совсем обезумела тварь?! Как ты вообще смеешь разевать на меня пасть?! Нет, не-ет, ты совсем уже не та. Куда делась та милая девочка, что была раньше? Нет, – коснулась её волос, – ты испортилась. А ну, живо говори, – резко стянула пряди, – куда запрятала моё лекарство!! Говори, иначе места на башке живого не оставлю!

– (Испуганно) Я его вылила!!!

– (Опешенно) Как вылила?! Как?! Куда?!!

– (Испуганно) В-в-в туалет…

– (Злобно) Да я тебя… удавлю сволочь!! Вырастила такое западло… Откуда у тебя это платье?!! – схватила за край юбки. – Сопляк этот купил?!

– (Слезливо) Нет, не он… Мне его подарили…

– Ах, значит, подарили… Не он… А колье тогда откуда? – присмотрелась. – Ты с роду ничего подобного не носила. Снимай. В плату за моё лекарство пойдёт.

– Не дам! – пугливо закрыла шею ладошками. – Это тоже подарок!

– И это подарок? А не много ли у тебя их за день накопилось, дорогуша? Этот-то хотя бы от него?.. (Возмущённо) Опять нет?.. Этот жид хоть что-нибудь тебе подарил?.. Серёжки? Кольца? А ну-ка, гони всё сюда, – махнула. – На доброе дело пойдёт. Не сомневайся.

– (Истерично) У меня больше ничего нет… Нет!

– Не ври мне, – подтащила ближе к себе. – От мамочки ничего не скроешь. Сейчас мы всё найдём, – стала копошиться вокруг дочери. – Всё проверим…

Ситуация крайне прискорбна. Лоя почти не сопротивлялась, разве что пряча на шее в ладошках цепочку. Мамаша рьяно осматривала со всех сторон. Пальцы, запястья, предплечья. Убрала волосы возле ушей, но серёжек по итогу так и не нашла. Ни единого колечка на пальце. Она даже стала прощупывать под одеждой, не спрятано ли что в потайном карманчике. Тоже нет. Последним, о чём женщина надеялась – найти бриллиантовый пирсинг в пупке. Возможно, в языке. Кто знает, в какое следующее место запихнёт себе побрякушку молодёжь.

Поёрзав по животу, мать почти отступила прочь. Последним оставался рот.

­– (Раздражённо) Рот открой… А ну, открой рот! Живо!!

Пришлось подчиниться и тут. Обидчивым показался жест языка.

– Шире, – присмотрелась. – Ни черта не видно…

Бедняжка полностью высунула язычок. Мамашу аж кондратий чуть не взял.

– (Возмущённо) Один… Один сраный кулончик… и всё? Всё? Живо снимай его. Я дважды повторять не буду.

Как же не хотелось отдавать вещицу. Пускай, цепочка и близко не уровня того же платья, но сам факт подарка греет душу, а тут насильственно отбирают. Безусловно, вмешаться можно и отбить своё, правда, станет ещё хуже. Истерика перерастёт в побои. Остаётся только смириться и промолчать. Никакой побег от реальности не исправит запущенных вещей. Проскальзывает злая улыбка и в ту же секунду мать срывается. Если не словом, то силой берёт. Без труда разжимает ручонки и с шеи сдирает цепочку. Мелкая рвётся вязь. Несколько звеньев слетели. Несчастное чадо болезненно погибает на глазах. Падение на пол – чуть менее травмирующий эффект, чем душевный вред. Хотелось просто умереть.