Подлежит Удалению

– Вот… стоишь ты, молчишь. Отказываешься говорить правду… А знаешь, – наклонила немного на бок голову, – это и есть вся правда. Вся правда кроется перед глазами… Пока ты молча пинаешь землю и выдумываешь своё оправдание, лучше от этого никому не становится. Ты тратишь моё и своё время впустую играя в эту дурацкую молчанку. Лично мне – надоело. В следующий раз мы встретимся только в кабинете директора и моли бога, чтобы дело закрылось тихо по мирному… Всё, хватит с меня. Я… ухожу…

Мира устала без умолку трещать. Замолчала. И на этот раз реакции не последовало. Напоследок, прежде чем уйти, прозвучал последний вопрос:

– Тебе… действительно наплевать, что с тобой будет? Действительно?

– (Отречённо) Делайте со мной что хотите… Плевать.

Сжимая трясущиеся кулаки, Лоя оборвала конец диалога сиплым голоском.

– Ну, раз так, – пожала плечами, – мне не о чем с тобой больше говорить…

Давление оказало нужное воздействие. Пробило. Слёзы гурьбой покатились навзрыд. Их не так просто унять. Уже не унять. Стараясь прикрыть растерзанное лицо ладонями, Лоя оступилась. Ослабленные ноги в момент подкосились. Подвели. Колени рухнули о твёрдую гладь плиты. Свежие ранки лишь слегка потрепали кожицу. Слабая корка, приняла на себя весь урон. Состояние трясёт. Изнутри всё рвёт прямо наружу. Сердцу невыносимо больно. Трепещет в захлёб.

Косвенно сработал материнский инстинкт. Способность творить хоть что-то помимо сочувствия. Мира безоговорочно ринулась спасать ситуацию:

– (Ласково) Извини меня… – присела рядом. – Я… я не хотела, чтобы так всё закончилось. Прошу, – дотронулась до девичьего плечика, – прошу, посмотри мне в глаза, и я обещаю, всё… пройдёт…

Нежный, мягкий голосок, раздался именно таким образом, каким любящая мать заботится о своём ребёнке. Когда слово может помочь. Способно утешить мятежный дух. Когда ласка пригреет сердце. Когда любовь спасёт бескорыстно отчаянное дитя.

Лоя противилась. Лицо всячески старалось увернуться, спрятаться, лишь бы никто, ничего не заметил. Тут то и вскрылась вся правда. Поняла. Немного сбавила темп, но поглаживать волосы так и не перестала. Спокойно. По плечам и головке. По спине. Хотелось искупить хотя бы малую часть вины. Если удастся самую чуточку сбавить горечь, значит всё было не зря.

Пальчики аккуратно разглаживали длинные, гладкие пряди вдоль позвонков спины. Первые секунды не нравились никому. Словно кошку вздумали чесать против шерсти наэлектризованной рукой. Попытка дрянная, но потом – ничего. Даже чуточку свыклась. Всё ещё нервничает, трясётся и рыдает, однако ласки принимает. Становится чуточку теплее. Простыми поглаживаниями невозможно унять чью-то обиду и боль, тем не менее попытки принимаются. Гораздо лучше, чем вообще не делать ничего. Лучше, чем просто стоять на одном месте. Молча сопереживать. Добиться правды любой ценой, иначе вечером снова не спать.

Каждый раз вздрагивая от малейшего прикосновения, скорбь самую каплю утихала, правда ситуация складывалась не так замечательно просто. Рукав всё ещё вытирал мокрые от слёз глаза. Стоило случайно задеть локоны у лица, свисавшие вплоть до самых плеч, как девчушка почти вслепую, разгоняла ладонью воздух. Каждая последующая попытка звучала всё менее напористее.

Лёгкое сопение после тяжелого плача выдавало глубину подростковых мук. Руки со временем сползли вниз, почти не цепляясь за ткань воротничка. Уставшие ладони упали на подранные коленки. Это был знак.

С молчаливого согласия, Мира собрала несколько прядей волос у щеки и осторожно завернула за ушко. Подбородок приподнялся чуть выше, приоткрывая ту суть правды, которую так сильно добивалась она. Ужас не заставил долго себя ждать. Эмоции еле держались в собственных же руках.

Ужасно. Трагично. Бесцеремонно. Трудно поверить, что кто-то способен на откровенное зверство в отношении человека. Все эти драматические истории и криминальные сводки, звучат больше как издёвки в сторону действующей власти. Мира едва ли могла припомнить хотя бы одно убийство или попытку избиения до смерти. Всё настолько тихо, что буквально любой даже незначительный инцидент вызывает шок. Кто-то до сих пор на такое способен. Только аморальный урод может причинить вред. Злость объяла. Хотелось схватиться за отцовское ружьё.

С каждой секундой становится всё труднее глотать воздух. Невозможно спокойно дышать. Мелкие ссадины по лицу ещё ничего, но вот всё остальное – больше походит на дурной сон или сценку из дрянных ужасов. Их не так много и разбросаны в частности по краю лица, но общий вид удручает. Ужасает. Помимо царапин, были ещё и потемневшие пятнышки. У виска. Над бровью. Самое тёмное в устье губы, берущее охват до половины подбородка. Не хилый синяк. Там же, у края нижней губы, отчётливо виднелся бугорок воспалённой кожи с засохшей, тёмной кровью внутри. Разбитая губа оказалась не самым страшным увечьем. Мира правильно предчувствовала. Это ещё далеко не конец. Ей не хотелось излишне тревожить, но что-то внутри подтачивало вперёд.