Подлянка

Я быстрым шагом иду в дом. Мне очень хочется разнюхать, что происходит внутри. Разве я здесь не для этого? Идя по двору, я вглядываюсь в унылый фасад и замечаю фигуру в окне второго этажа. Это женщина. Она стоит за отодвинутой шторой и внимательно смотрит на меня. Чем ближе я подхожу, тем яснее вижу, что эта женщина очень красива. Она молода, белокура, у нее правильные черты лица. Я почтительно кланяюсь ей и вхожу в дом через черный ход.

Кухня запущена больше, чем все поместье. Краска облупилась, газовая плита заржавела. Консул не тратится на ремонт. Перед плитой стоит малышка с отличной фигуркой. Она греет на водяной бане бутылочку с соской, из чего я сразу делаю вывод, что в доме есть маленький ребенок.

Сначала я вижу киску со спины и не спешу узреть, как она обернется, потому что ее задняя часть представляет бесспорный интерес. Тонкая талия, безупречные округлости зада, а ноги такие, что вызвали бы игривые мысли даже у мраморной статуи евнуха. Потом она оборачивается, и я столбенею. Детка рыженькая, с золотистыми точками в зеленых глазах и с веснушками на нежном лице. Когда вы смотрите на ее губы, то это то же самое, что сесть на провод под высоким напряжением. Чтобы оторвать вас от них, нужны трактор или дюжина верблюдов.

Она мне улыбается: зубы ослепительно белые. Теперь я знаю, что такое жизнь, красота и любовь.

– Добрый день, – бормочу я.

– Добрый день, – отвечает она.

– Я новый шофер, – представляюсь я, – Антуан Симеон.

– А я Клэр Байе, – отвечает рыженькая, – новая няня.

– Сколько лет вашему клиенту?

– Шесть месяцев. Он такой миленький! Вы его еще не видели?

– Я только что поступил на работу.

– Я тоже...

Она касается соски, проверяя, нагрелась ли она до нужной степени. Должно быть, нет, потому что она снова кладет бутылку в кастрюлю с кипящей водой.

– Странный дом, – бормочет красотка, – Он практически пуст.

– Да?

– Мне кажется, что, кроме ребенка, в нем сейчас находятся только двое мужчин.

– Серьезно?

– Серьезно.

– Могу вам сообщить, что в нем есть еще и красивая блондинка с грустным лицом. Я заметил ее в окне.

– Может быть, это мама малыша?

– Может быть.

– Вы видели консула? – спрашивает она.

– Нет. А вы?

– Тоже нет.

Она дарит мне улыбку, полную обещаний, как предвыборная афиша, и уходит с бутылочкой.

Я остаюсь один. Открываю несколько шкафов с плохо закрывающимися дверцами и нахожу довольно большое количество провизии. Кажется, прислуга тут немногочисленная. Не видно ни кухарки, ни горничной, ни даже уборщицы.

В доме здоровяк, открывший мне, бледный секретарь в трауре, младенец, белокурая женщина и только что нанятые няня и шофер. Не хочу изображать из себя Шерлока Холмса, но эта история кажется мне подозрительной. Нанимать в это запущенное поместье няню и шофера, в то время когда никакой другой прислуги нет, представляется мне странной причудой.

Я немного жду в кухне, но поскольку я не такой человек, который долго торчит на одном месте, то отправляюсь в экспедицию по дому.

Глава 14

Огромная столовая с лепными украшениями и потолком во французском стиле; еще более огромная гостиная, в которой гипсовые украшения начинают рассыпаться; потом кабинет, где пахнет плесневелым деревом.

На первом этаже больше ничего нет. Мебель старая, некрасивая и колченогая. На некоторых стульях чехлы. Железные жалюзи закрыты, и открыть их, должно быть, трудно из-за ржавчины. По-моему, его превосходительство редко дает здесь костюмированные балы.

Прямо замок Дрыхнущей Красотки, честное слово! Нежилые дома имеют очень специфический запах. Этот пахнет не просто как нежилой, а как заброшенный. В нем хоть в прятки играй.

Возвращаюсь в холл, косясь на лестницу. Мой чемодан все еще стоит там, потому что Вадонк Гетордю не указал мою комнату.

Что делать? Подождать или продолжать экспедицию? Я решаюсь ступить на лестницу. На втором этаже нет того грустного запаха, что стоит на первом. Здесь угадывается человеческое присутствие. Где-то хнычет младенец. Я поворачиваю за угол коридора и замечаю моего друга-гориллу, сидящего на старом облезлом диване. Он читает алабанскую газету. При моЕм появлении он опускает брехаловку и испепеляет меня зверским взглядом.

– Чего вы хотите?

– Работы, – отвечаю. – Я закончил мыть «пежо» и хотел бы знать, что должен делать теперь.

– Спускайтесь вниз, вам скажут.

Что делает в коридоре этот мускулистый малый? Кажется, за кем-то следит. За кем? За новенькой няней? Или за молодой блондинкой?

Я медленно спускаюсь. Плач младенца в этом запущенном доме производит на меня странное впечатление. В атмосфере есть что-то гнетущее, тревожное, немного зловещее...

Я предпочитаю пройтись по парку. Стоит типичная для Иль-де-Франса погода: хмурая и теплая. Я поворачиваюсь в сторону окна, в котором увидел молодую женщину. Та покинула свой наблюдательный пост. Я слышу, как она с кем-то оживленно разговаривает на алабанском. Потом хлопает дверь и возвращается мертвая тишина.

К счастью, в этих стенах есть Клэр. По крайней мере, хоть она живая.

На крыльцо выходит Вадонк Гетордю. Он щелкает пальцами, подзывая меня к себе.