Подлинная история банды Келли

Не важно говорит Холл они уже по уши в навозе после такого. Когда в следующий четверг Джимми и Пата привели в душный тесный кирпичный суд в Беналле я был свидетелем со стороны Короны и моя мать приехала посмотреть как я буду давать показания. Слева сидела ее напуганная сестра Маргарет жена Пата Дублинца а справа свирепая Кейт жена Джека Ллойда предателя. Кровь это кровь ну и когда настала моя очередь говорить я не мог предать мою семью полиции пусть даже эти дворняги другого и не заслужили. А потому я сказал суду что конс Холл попросил меня завязать драку чтоб он мог арестовать Куиннов я думал это снимет с них обвинение.

А вместо того судья пригрозил посадить меня за ложные показания он сказал что мой дядя Пат кровожадная свинья он виновен и получит урок.

Тетя Кейт вскочила на ноги крича что драку начала полиция.

Заткните рот сказал судья не то я и вас отправлю в Пентридж.

Она села после чего судья приговорил ее брата Пата Куинна к 3 г. за ссадину на голове Холла и тут Маргарет заплакала в голос и моя тетя Кейт снова встала но и рта раскрыть не успела как судья дал 3 мес. ее брату Джимми.

Снаружи на Арундел-стрит толпы расступались передо мной и даже моя мать куда-то девалась только конс Холл выступил вперед ища моего общества.

Я сказал что сожалею но не мог не предать его по семейным причинам.

Он улыбнулся похлопал меня по спине и только позже я сообразил что сделал он это для того чтоб мои друзья и семья возненавидели меня еще пуще. И говоря совсем шепотом он сказал что тоже сожалеет но еще до конца года упрячет меня в Пентриджскую тюрьму.

Тут началось для нас очень скверное время больше уже моя мать не поднимала головы в надежде услышать приближающийся топот не вглядывалась в туманную дорогу посмотреть Билл ли это Фрост или Джимми Куинн или Гарри Пауэр с новым голубым платьем или с карманом полным намоченными пивом банкнотами. Больше я не просыпался глубокой ночью разбуженный пляской и волынкой и воплями и дюжие пьяные мужики в клеенчатых плащах не хвастали в темноте своими конями. Ллойды больше не приезжали наша земля ничего не рожала наш кошелек был пуст и часто по вечерам мы сидели у огня поужинав только тем что мне удалось подстрелить. И снова моя мать начала рассказывать всякие истории как тогда когда наш отец был в тюрьме.

У меня уже пробивалась борода но я еще не настолько стал взрослым чтоб не слушать рассказы о Конхоборе и Дедриу и Мебде или про Кухулина в его военной колеснице ощетиненной всякими лезвиями и пиками и как мне хотелось обзавестись такой же защитой от всего мира. Моя мать рассказывала свет огня сверкал в ее глазах и хижина была полна жадно слушающими ушами и колотящимися сердцами. Мы были куда счастливее чем думали.

Как-то утром выглянув в окошко я увидел как по дороге месит грязь толстыми резиновыми сапогами коротышка не выше ирландского гнома роста в нем было примерно 5 фт. но широкие плечи лоб высокий борода лопатой и развалистая походка какой и 100 миль можно пройти запросто. Пока он счищал рыжую грязь с сапог я узнал в нем Бена Гулда коробейника с буквой К выжженной на руке и с повозкой полной штук всяких материй и платьями и шляпами и сапогами с резинками размерами от 6 до 12. Ну так эта повозка увязла на нашей земле так нельзя ли ему платить по шесть пенсов в день за кров и стол пока дорога не подсохнет чтоб ее вытащить. Какие же это были большие деньги и Джема с первым взносом отправили в Грету и он примчался назад с фунтом сахару и может показаться странным что сахар был первым в списке наших покупок но надеюсь тебе никогда не придется жить без кусочка сахара. Сахар был тем что требовалось он всегда нас вовсю подбодрял вот и на этот раз тоже. Но Гулд был даже еще лучше. Он умел смешить как никто и поделился с нами тем в чем мы очень нуждались своей энергией своей живостью глаза у него были сплошь в морщинах он их зажмуривал всякий раз когда смеялся.

Загляни мы в Бена Гулда поглубже внутри его души мы бы увидели такую знакомую ярость хотя ирландцем он не был но нес в себе тот же огонь я говорю про пламя которое правительство Англии запаляет в нутре человека всякий раз когда заковывает его в каторжные железа.

В тот 1-й вечер человека приветливей его было не найти особенно дружелюбен он был со мной но главное он заставлял смеяться мою мать просто чудо сотворил этот коробейник вновь вызвав слезы смеха на ее глазах. Даже Дэн больше не выглядел таким осунувшимся и потерянным щеки у него округлились а лоб Джема разгладился а наша маленькая Кейт которую весь этот сырой и тяжкий месяц мучил кашель теперь вылезла из-за своей занавески и положила счастливую головку мне на грудь.

На следующее утро от туч не осталось и следа и душистая зеленая земля в лучах солнца была окутана паром будто прачечная. Я проснулся под смех Бена Гулда он стоял на веранде в рубашке и подтяжках из его носков торчали пальцы.

Вставайте кричал он вставайте.