Подлинная история девочки-сорванца

- Он всегда, как меня увидит, сразу начинает воспитывать, если с похмелья. Говорит, нечего болтаться, надо папе помогать, полы помыть, воды принести, да и в магазин сбегать…

- Ну, наверно, помогать надо, - неуверенно сказала я.

- Конечно, надо! – согласился Толик, - Если бы вместе с папой. А то… - Толик махнул рукой.

- Ладно, сиди, я сама схожу по воду.

- Саша, ты что?! – возмутился Толик, - Я сейчас схожу к Борьке, да возьму у него лыжный костюм!

- Борька тебе не даст. Только мне. А я не пойду, - Толик сник.

- Тогда я пойду с тобой в школьной одежде. Всё равно пойду! – упрямо сказал он.

Я удивилась: какой Толик стал решительный!

- Ну, пошли, - согласилась я, - если обольёшься, опять поглажу тебе брюки, всё равно уже помялись!

Толик радостно убежал переодеваться.

Конечно, Толька облился! Да так, что пришлось его брюки сушить возле щитка.

Пока брюки сушились, мы расправились с домашними заданиями: на выходные Раиса Ивановна много не задаёт, в основном, устные. Вот мы и сидели, читая вслух.

А я вспоминала Борьку, которого я, конечно, не видела, но он всё равно ходил вместе с нами на колонку и помогал мне с коромыслом. Сам он тоже носил воду, через раз выливая в нашу кадушку.

Я решила, что, на следующей неделе я смогу его заметить.

Мы с Толиком поставили большой бак на плиту, и наполнили его водой, потом сходили в сарай и принесли дров. Немного подумав, я решила растопить печь.

Открыв вьюшку, приоткрыла поддувало, наложила на колосники дров, настрогала щепы и сложила шалашиком в устье печи. Затем скомкала половину газеты, подложила под шалашик и подожгла.

Сначала нехотя, а затем всё охотнее, пламя занялось, но, когда щепки прогорели, более толстые поленья только слегка почернели, и всё пришлось начинать сначала.

Наконец пламя в печи загудело, и я отправилась за углём. Надо же нагреть воды до прихода мамы! Что-то она задерживается.

Насыпала полное ведро, задумавшись. Тяжело! Хорошо, вышел Толик, изгибаясь, потащил тяжёлое ведро. Я подхватила, с другой стороны. Уголь надо было засыпать сверху. Мы, с трудом, отодвинули бак с водой, и я, орудуя совком, засыпала немного угля.

Мама иногда добавляет в уголь воду, размешивает, и закладывает смесь в печку. Тогда печка жарко гудит, а плита становится малиновой. Но я не знаю, сколько воды надо лить, и засыпаю сухой уголь. Он у нас хороший, чёрный, с блестящими кусками, похожий на антрацит, который нам показывали на картинках, на уроках природоведения.

Мама пришла, когда уже закипала вода в баке, и мы, как заправские кочегары, шуровали кочергой в топке.

Мама не стала нас ругать за самодеятельность, предупредила об осторожности, а Толик сказал, что он всегда дома растапливает плиту и готовит на ней еду…

Я слегка, про себя, возмутилась: стоит, и смотрит, как я мучаюсь с растопкой!

Но потом успокоилась, подумав, что Толик подумал, что мне это не впервой.

Мама, покушав и переодевшись, начала готовиться к стирке. Большая стирка бывала у нас через две недели, через неделю мы стирали нижнее бельё, и другие мелочи, включая мою форму.

В большую стирку надо было стирать постельное бельё, а его с трёх кроватей собиралось немало.

Мама поставила на две табуретки большое корыто, нашлось корытце и для меня. Я решила постирать свою форму, свой летний костюмчик, который Толик носил вместо нижнего белья, и наволочки. Если хватит сил, и что-то из одежды Юрика.

Толика мы приставили к баку с горячей водой: наполнять по мере расходования и кочегарить печку. Юрик помогал тем, что не мешал.

- Сейчас, Саша, я схожу к Вале, возьму у неё стиральную доску, у неё две, а ты пока можешь поработать на моей.

Я взяла мамину стиральную доску, утвердила в своей ванночке и, намылив хозяйственным мылом, начала возить по ней наволочку.

Сколько надо было возить, я не знала, придётся ждать маму.

Наконец пришла мама. Она принесла вторую доску, и я спросила, сколько времени надо стирать наволочку.

- Пока не станет чистой! – был невесёлый ответ.

- Мама, что-то случилось?

- Борька ничего не ест, только плачет.

- Мне что, пойти, вытереть ему слёзы? – спросила я.

- Саша! В кого ты такая жестокая?

- Ничего, в следующий раз будет выбирать выражения.

- Что он тебе сказал?

- Не скажу. И ты, Толька, не говори. Тебя он тоже, кстати, оскорбил. – Толик согласился.

- Может, скажешь маме?

- Пусть Бориска сам повторит вам с мамой, а вы послушаете, и решите.

- Хорошо, некогда мне разбираться с вами, работы полно.

Так мы и стирали. Я уже наловчилась, глядя за мамой, и думая, какие мужчины хитрые: женскими делами объявили стирку с ношением воды, готовку еды, со стоянием у плиты, а также колку дров, растопку печей и, сама видела на железной дороге, переноску шпал. Командовал тётками живенький такой дедок.

Толик, как мужчина, помогал маме отжимать простыни, но мужчина из него вышел неважный и его водило из стороны в сторону. Пришлось мне помогать.

Потом полоскали бельё, вылив в вёдра и вынося мыльную воду на двор, в специальный жёлоб и налив в корыта чистой воды.