Подлинная история Дома Романовых. Путь к святости

В 1879 году умер выдающийся русский историк Сергей Михайлович Соловьев. Он оставил после себя «Историю России с древнейших времен»… А через полмесяца родился Лев Давидович Бронштейн, тот самый, что станет товарищем Троцким; а еще чуть позднее – Иосиф Виссарионович Джугашвили, товарищ Сталин. Оба они – ключевые персонажи нашей будущей истории, которая, к сожалению, будет иметь очень мало общего с историей, описанной в двадцати девяти томах С.М. Соловьева. Слишком далеко разведены эти истории, и только мы, живущие в начале третьего тысячелетия, знаем, как страшно сойдутся они и какой ценою придется заплатить за это стране.

8 июня 1880 года Ф.М. Достоевский произнес знаменитую Пушкинскую речь:

«Пушкин первый своим глубоко прозорливым и гениальным умом и чисто русским сердцем своим отыскал и отметил главнейшее и болезненное явление нашего интеллигентного, исторически оторванного от почвы общества, возвысившегося над народом, – говорил он. – Он отметил и выпукло поставил перед нами отрицательный тип наш, человека, беспокоящегося и не примиряющегося, в родную почву и в родные силы ее не верующего… Он первый (именно первый, а до него никто) дал нам художественные типы красоты русской, вышедшей прямо из духа русского, обретавшийся в народной правде, в почве нашей, и им в ней отысканные».

Завершая свою речь, Ф.М. Достоевский сказал удивительные слова: «Жил бы Пушкин долее, так и между нами было бы, может быть, меньше недоразумений и споров, чем видим теперь».

Эти слова чрезвычайно важны и для понимания роли А.С. Пушкина в русской истории, и для понимания того, что происходило тогда в России в 1880 году.

«Люди незнакомые между публикой плакали, рыдали, обнимали друг друга и клялись друг другу быть лучшими, не ненавидеть вперед друг друга, а любить…» – писал в тот день Ф.М. Достоевский своей жене.

Скажем сразу, что бомбы и пули, которыми ответили дворяне-террористы на русские реформы Александра, недоразумением не назовешь. Это вполне осознанный ответ сословия, потерявшего возможности для дальнейшего паразитирования за счет народа.

Но была, была возможность, вопреки этой злобе и ненависти, быть лучшими, не ненавидеть вперед друг друга, а любить…

И лучший пример этому показывал император Александр II.

Вопреки сатанинской охоте, устроенной на него превратившимися в народовольцев крепостниками, вопреки сопротивлению сторонников крепостничества в своей бюрократии, государь одобрил проект реформы государственного управления и назначил на 4 марта 1881 года заседание Совета министров для окончательного утверждения этого проекта.

Это и была долгожданная конституция!

Но такая конституция, предназначенная для всего народа, вчерашним рабовладельцам была не нужна…

7

Говорят, что накануне цареубийства по окну царского кабинета в Зимнем дворце полилась кровь. Когда стали разбираться, выяснилось, что коршун убил голубя…

Еще говорили, что в ночь на 1 марта над столицей в небе на короткое время появилась необыкновенно яркая комета в виде двухвостой змеи.

Если это так, то, по-видимому, комета появилась, когда дочка и внучка помещиков-крепостников Вера Николаевна Фигнер[197] с лейтенантом флота дворянином Николаем Евгеньевичем Сухановым обрезывала купленные жестянки из-под керосина, служившие оболочками снарядов, и наполняла их гремучим студнем, как называли тогда нитроглицерин…

Утром 1 марта 1881 года, когда император стоял в дворцовой церкви у обедни – была Неделя Торжества православия, – Николай Иванович Кибальчич передал эти жестяные коробки с гремучим студнем четырем бомбометателям – Игнатию Иоахимовичу Гриневицкому, Тимофею Михайловичу Михайлову, Николаю Ивановичу Рысакову и Емельянову…

После обеда был назначен смотр войск в Манеже, но графу М.Т. Лорис-Меликову и княгине Юрьевской[198] удалось отговорить императора от этой поездки. Полиция располагала сведениями о предстоящем покушении на жизнь Александра II.

Однако тут во дворце появилась Александра Иосифовна – жена великого князя Константина Николаевича. Она рассказала, что на запланированном смотре ее младший сын Дмитрий должен быть представлен дяде-императору в качестве ординарца. Воспользовавшись просьбой великой княгини, император распорядился готовить развод войск.

В 12 часов 45 минут экипаж был подан к подъезду. В час дня государь въехал в Манеж. Многие запомнили, что он был несколько бледен. Произведя смотр и приняв рапорт ординарцев, император поехал в Михайловский дворец (здание Русского музея) к кузине, великой княгине Екатерине.

За чаем говорили о предстоящем утверждении Советом министров проекта реформ.

В четверть третьего государь снова был в карете.

Ему предстоял последний путь… Можно было проехать по Малой Садовой улице, а потом свернуть на Невский проспект и выехать к Зимнему дворцу. Можно было, проехав Инженерную улицу, повернуть на Екатерининский канал…