Читаем Подлинная история «Майора Вихря» полностью

Тогдашнее Радомское воеводство по ряду причин сравнивали с Брянской областью, легендарным лесным партизанским краем. Ну а в партизанских лесах, как нам известно, кого только не водилось! Вот и здесь были отряды Армии Крайовой, подчинявшиеся Лондонскому эмигрантскому правительству; отряды Армии Людовой, созданной подпольной варшавской Крайовой Радой Народовой; были так называемые «Батальоны хлопские», что значит «крестьянские», то есть вооружённые формирования Польского крестьянского движения, одни из них потом вошли в состав Армии Людовой, а другие явно тяготели к Армии Крайовой; были также отряды, почти полностью состоявшие из бывших советских военнопленных… И это, разумеется, далеко не всё, потому как с советской земли на территорию соседней Польши приходили не только оперативные группы НКГБ, но и разного рода лжепартизанские формирования, спасающиеся от победоносной Красной армии.

Прямо-таки не лес, а коммунальная квартира! Точнее, дачный посёлок, где вроде бы все заняты своими делами, никто на тебя не смотрит, ты никого не видишь, а всем всё про всех известно. В общем, по такому лесу незамеченным не пройти.

Вот и командир одного из партизанских отрядов Армии Людовой поручик Артур Вислич, планировавший провести в городе Илже, как он потом объяснил Алексею, «военную операцию», выяснил, что где-то в лесу находится отряд советских партизан, вооружённый автоматическим оружием… А отряд, пусть и небольшой, это не иголка в стоге сена. При желании и определённых условиях разыскать всегда можно.

Так что Ботян совсем не удивился, когда поручик Вислич вышел с ним на связь.

«Этот командир обратился ко мне с просьбой оказать помощь в налёте на Илжу, чтобы освободить подпольщиков, сидевших в тамошней тюрьме, — рассказывает Алексей Николаевич. — Что тут делать? Нам нужно было идти к Кракову, разведку производить, маршрут для нашего соединения прокладывать, при этом себя не показывать, но как тут не поможешь? Нельзя было не помочь! Тут тебе и тактика, и политика. Иначе скажут: мол, пришли советские партизаны и отказываются помогать своим братьям по оружию. Посоветовались мы у себя в отряде и решили — поможем! Конечно, для начала провели разведку, определили все наши маршруты; выяснили, что ближайший большой немецкий гарнизон расположен километрах в пятнадцати от города. В самой Илже немцев оказалось не так уж много, зато была местная польская полиция, служившая оккупантам верой и правдой… Днём 14 мая мы скрытно подошли к городу, под вечер обрезали провода телефонной связи, изолировав таким образом полицаев, а с наступлением ночи вошли в Илжу. Условленным местом встречи с польскими партизанами был школьный двор. Поляки показали нам немецкую казарму, определённый для нас объект. Говорю своим ребятам, которые с ручными пулемётами были: «Вставайте по углам. По команде дайте пару очередей по окнам! Станут выбегать — бейте!» Ну, наши и шарахнули, да так, что перепуганные немцы вообще не высунулись — заперли мы их в казарме своим пулемётным огнём. Ну а пока мы блокировали казарму, польские партизаны освободили из тюрьмы своих товарищей, разгромили почту и банк, как следует опустошили немецкие склады, забрав оттуда оружие и боеприпасы. Город на целую ночь оказался в руках партизан, так что мы там даже позавтракать успели. Потом мы пришли в немецкую аптеку, забрали у них медикаменты, бинты и всё такое прочее, после чего и покинули Илжу. Путь наш лежал на юг, в сторону Кракова…»

Этот бой за город Илжу оказался первым совместным боем и первой, как считают историки, общей победой советских и польских партизан. Поэтому где-то в 1960-е годы, если не раньше, в Илже, во дворе той самой местной школы, был установлен обелиск. На бронзовой его табличке начертано: «Отсюда в ночь с 14 на 15 мая 1944 года вышли в бой с немецко-фашистскими оккупантами отряды Армии Людовой и разведывательно-диверсионная группа «лейтенанта Алёши».

Как видим, и это отлито в бронзе, «Алексейка-колеяж» превратился в «лейтенанта Алёшу».

Несколько позже, в 1970-е годы, Алексею Николаевичу Ботяну было присвоено звание почётного гражданина города Илжи…

По пути, в 20-х числах мая, группа Ботяна должна была переправляться через Вислу — в этом им помогли партизаны Армии Людовой.

Потом ещё пришлось преодолевать крупную железнодорожную магистраль, связывавшую Краков и Львов. Кто-кто, а уж ребята из группы знали, как тщательно охраняют гитлеровцы свои стальные пути. Поэтому выбрали самое неожиданное для противника место, вблизи какой-то станции, куда обычные партизаны соваться не рискуют, и перебегали рельсы буквально перед носом у подходящего паровоза, то есть в тот момент, когда охрана смотрит уже не на пути, а на вагоны. Замысел удался — прошли незамеченными.

Нужно сказать, что на польской территории Ботян без труда «превратился» в поляка — так было гораздо легче общаться с местными жителями «коренной национальности». При этом, кроме исключительных случаев, он представлялся советским партизаном.

Перейти на страницу:

Все книги серии Дело №...

Подлинная история «Майора Вихря»
Подлинная история «Майора Вихря»

Он вступил во Вторую мировую войну 1 сентября 1939 года и в первые дни войны сбил три «юнкерса». Он взорвал Овручский гебитскомиссариат в 1943-м и спас от разрушения Краков в 1945-м, за что дважды был представлен к званию Героя Советского Союза, но только в 2007 году был удостоен звания Героя России. В романе «Майор «Вихрь» писатель Юлиан Семёнов соединил блистательные результаты его работы с «военными приключениями» совершенно иного разведчика.Военный историк, писатель, журналист А. Ю. Бондаренко рассказывает о судьбе партизана, диверсанта, разведчика-нелегала Алексея Николаевича Ботяна, а также — о тех больших и грязных «политических играх», которые происходили в то самое время, когда казалось, что усилия всех стран и народов сосредоточены на том, чтобы сокрушить фашистский режим гитлеровской Германии.

Александр Юльевич Бондаренко

Биографии и Мемуары / Военное дело / Проза / Военная проза / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное