Подлинная история носа Пиноккио

Эверт, Эгон и сейчас маленький Эдвин, именно так Бекстрём обычно размышлял о себе самом и своих близких и дорогих, и для любого доброго христианина вроде него самого было ведь естественно думать именно таким образом.

В том, что парнишку звали Эдвином, виделось также нечто таинственное, поскольку его мать носила имя Душанка, а отец Слободан, и они были иммигрантами из Югославии. Но, несмотря на их происхождение и пусть они не имели счастья родиться в Швеции, все семейство явно дружило с головой. Родители Эдвина держали магазин компьютерных игр на площади Уденплан, а его отец Слободан уже спустя короткое время после их знакомства сумел помочь Бекстрёму расширить дополнительные доходы с помощью различных сетевых игр на таинственных зарубежных покерных сайтах. Короче говоря, он стал молчаливым и креативным помощником в приобретавшей все большие размеры финансовой деятельности Бекстрёма в Интернете.

Хотя, конечно, имелись также свои проблемы, и особенно на начальной стадии его знакомства с Эдвином. Сперва пацан, например, отдавал честь Бекстрёму каждый раз, когда они сталкивались, пока Бекстрём не велел ему завязывать с такими глупостями. Подобным занимались только недалекие коллеги из полиции правопорядка и другие одноклеточные из той же серии. Среди специалистов по расследованию убийств действовали иные правила этикета, и в случае малыша Эдвина было вполне достаточно обращаться к Бекстрёму по званию, то есть называть его комиссаром. К тому все и пришло, и настоящим прорывом в их знакомстве стало, когда Эдвин подбросил ему хорошую идею, как он смог бы по-тихому отправить на тот свет Исаака.

Как-то днем в начале весны, когда Исаак уже начал демонстрировать свое истинное лицо, Бекстрём и Эдвин вместе поднимались в лифте на этаж, где оба жили, и Эдвин рассказал, что в свое время состоял членом общества под названием «Биологи-натуралисты». С первого дня его выбрали в правление секции, чья деятельность главным образом сводилась к изучению различных встречающихся в стране птиц.

– Биологи-натуралисты? – переспросил Бекстрём. «Наверное, веселее лазать по порносайтам? Парню ведь уже десять лет».

– Поэтому я порой невольно размышляю о попугае комиссара, – продолжал Эдвин.

– И о чем конкретно?

– Комиссар должен следить, чтобы попугай не выпорхнул на улицу через окно, – сказала очковая змея. – В случае, если ему разрешают летать по квартире, конечно.

– И почему же? – спросил Бекстрём.

«А неплохая идея, – подумал он. – Надо просто открыть окно, выгнать наружу этого идиота и надеяться, что ночью реально похолодает».

– Другие птицы, которые живут на воле, наверняка нападут на него, – сказала очковая змея. – Тогда все может закончиться по-настоящему плохо.

– По-настоящему плохо? Что ты имеешь в виду?

– На улице много сорок, ворон и чаек. Кроме того, хватает и хищных птиц. Пусть мы и живем в центре города. Я сам видел ястреба-перепелятника, напавшего на сороку, на днях, хотя это слишком большая добыча для такого мелкого хищника.

– Вот как. – Бекстрём довольствовался лишь кивком.

«Вот как», – подумал он.

* * *

Уже на следующее утро, впервые в этом году, по-настоящему теплое весеннее солнце осветило квартиру Бекстрёма, и более явный знак Господь вряд ли мог ему дать. Прежде чем отправиться на работу, Бекстрём открыл клетку Исаака, настежь растворил балконную дверь, на всякий случай положил целую гору земляных орехов на стоявший на балконе стол, и когда он возвращался домой после своего обычного продолжительного обеда, его душа была полна самыми радужными надеждами.

Но за порогом собственной квартиры его ждало горькое разочарование. Исаак вернулся в свою клетку, но, воспользовавшись случаем, старательно нагадил повсюду на пути туда и, естественно, поздоровался с хозяином хриплым и резким голосом в такой манере, что у того сразу подкосились ноги.

И словно этого было мало, он также оставил во дворе явные признаки своего буйства во время отсутствия Бекстрёма. Двух мертвых сорок со следами крови в области груди от острого крючкообразного клюва, а также в два раза превосходившую их по размерам ворону, которая явно сумела спастись, но сейчас ковыляла без половины одной ноги и с волочившимся по асфальту крылом. Кроме того, ему пришло анонимное послание от кого-то из соседей, где его в резкой форме призывали лучше смотреть за своей птицей. Если верить автору, Исаак в качестве первой меры учинил форменную резню среди обычных посетителей птичьей кормушки, которую квартирное товарищество установило во дворе.

«Что, черт возьми, случилось с обещанным ястребом? – недоумевал Бекстрём. – Хотя позор тому, кто сдается». И потом в течение целой недели повторял ту же самую процедуру, выбрасывая быстро растущий урожай непрочитанных анонимным писем в мусор, и, кроме того, усовершенствовал свою тактику таким образом, что обманом заставлял Исаака вылететь из квартиры, после чего бросался вперед и закрывал балконную дверь за ним, тем самым пресекая любые попытки попугая вернуться домой в течение дня.