Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой

Кстати, деревня Диканька вместе с другими деревнями была пожалована Василию Леонтьевичу гетманом Мазепой еще тогда, когда отношения их были безоблачны. Дочь Кочубея, Матрена Васильевна, была любовницей Мазепы, он хотел жениться на ней, разведясь с женой. В Пушкинской «Полтаве» Матрена выступает под именем Марии, видимо, Матрена для Пушкина была не так поэтична, хотя он сам в примечаниях называет ее подлинное имя. Пушкин в «Полтаве» предельно историчен, поэтому не следует пересказывать Пушкина, а лучше его прочитать. Приведу только начальные строки «Песни первой»:

Богат и славен Кочубей.
Его луга необозримы;
Там табуны его коней
Пасутся вольны, нехранимы.
Кругом Полтавы хутора
Окружены его садами,
И много у него добра,
Мехов, атласа, серебра
И на виду и под замками.
Но Кочубей богат и горд
Не долгогривыми конями,
Не златом, данью крымских орд,
Не родовыми хуторами,
Прекрасной дочерью своей
Гордится старый Кочубей.

Если взять потомство по прямой линии Василия Леонтьевича, то самым знаменитым его потомком был князь Виктор Павлович Кочубей, приходившийся ему правнуком и родившийся в 1768 году. При Павле I в 1798 году, то есть в тридцать лет, он был уже вице-канцлером, при Александре I первым министром иностранных дел, а при Николае I — Председателем Государственного совета и комитета министров; перед самой смертью, в 1834 году, он стал государственным канцлером. На протяжении четырех царств он занимал и многие другие важные посты. При Павле I он был возведен в графское достоинство, а в 1831 году Николай I возвел его с нисходящим потомством в княжеское достоинство Российской империи. Отличительными чертами князя были необыкновенный ум и малороссийская уклончивость. Его единственная дочь Наталия Викторовна (1800–1855), вышедшая замуж за графа А. Г. Строганова, по свидетельству барона М. А. Корфа, была первой лицейской любовью А. С. Пушкина.

Князь Сергей Викторович, к которому поехали с визитом Башкирцевы, был младшим сыном князя Виктора Павловича Кочубея. Кочубеи были по-прежнему сказочно богаты, хотя по русским нравственным традициям наследство делилось между сыновьями, а часто и дочерьми в равных долях, что способствовало распылению состояний. Надо отметить, что перед самой крестьянской реформой в 1859 года оба сына Виктора Павловича, Лев Викторович и Сергей Викторович, входили в список богатейших русских помещиков, занимая в них соответственно 45-у и 57-е место (6447 и 5548 крепостных душ), а их зять граф Александр Григорьевич Строганов занимал в этом списке 40-е место с 6879 крепостными душами.

Достаточно взять все тот же суворинский справочник, чтобы посмотреть, сколько было земель у наследника князя, его старшего сына Виктора Сергеевича Кочубея, чтобы почувствовать разницу в общественном положении между князьями Кочубеями и Башкирцевыми. Если у наследников Константина Башкирцева была едва тысяча десятин земли, то у наследника князя более 60 тысяч десятин в девяти имениях Полтавской, Черниговской, Екатеринославской и Нижегородской губерний, и он занимал среди крупных землевладельцев России 58-е место по количеству принадлежащей ему земли. При этом надо учитывать, что земли в Полтавской и Екатеринославской губерниях были одними из самых дорогих в России, соответственно 182, 91 рубля и 161, 32 рубля за десятину, а земля где-нибудь в Оренбургской губернии стоила 28,51 рубля за десятину. К тому же все самые крупные землевладельцы, возглавляющие список, имели поместья на Урале, где стоимость десятины земли была тоже сравнительно невысокой.

«Мы были у князя Сергея Кочубея.

Отец оделся отлично, даже надел светлые перчатки.

Я была в белом, как на скачках в Неаполе, только шляпа была в черных перьях и такого фасона, который в России признан образцом хорошего тона…

Имение князя в восьми верстах от Гавронцев — это знаменитая Диканька, воспетая Пушкиным вместе с любовью Мазепы и Марии Кочубей.

По красоте сада, парка, строений Диканька может соперничать с виллами Боргезе и Дория в Риме. Исключая неподражаемые и незаменимые развалины, Диканька, пожалуй, даже богаче, это почти городок. Я не считаю крестьянских изб, а говорю только о доме и службах. И это среди Малороссии! Как жаль, что даже не подозревают о существовании этого места. Там несколько дворов, конюшен, фабрик, машин, мастерских. У князя мания строить, фабриковать, отделывать. Но лишь войдешь в дом, всякое сходство с Италией исчезает. Передняя убрана бедно в сравнении с остальными комнатами, и вы входите в прекрасный барский дом; этого блеска, этого величия, этого божественного искусства, которое приводит вас в восторг в дворцах Италии, нет и следа.» (Запись от 1 октября 1876 года.)