Подлинные анекдоты из жизни Петра Великого слышанные от знатных особ в Москве и Санкт-Петербурге

25. Отвращение Петра Великого от тараканов

Сей впрочем не весьма брезгливый Государь, увидев где-нибудь в комнате сию гадину, уходил в другую комнату, а иногда и совсем из дому. Его Величество в частных путешествиях по своему Государству при перемене лошадей не входил ни в какой дом, не послав наперед кого-нибудь из своих служителей осмотреть комнаты и не уверившись в том, что там нет тараканов. Некогда один офицер угощал его в деревне недалеко от Москвы, в деревянном доме. Государь весьма был доволен хорошим его хозяйством и домашним распоряжением. Сев уже за стол и начав кушать, царь спросил у хозяина, чист ли его дом от тараканов? «Несколько, – ответствовал сей безумный хозяин, – а дабы мне совсем от них освободиться, то прибил я здесь одного к стене живого»; тотчас указал он перстом на то место, по одну сторону царя, где в самом деле был прибит гвоздем таракан и еще трепетался. Царь столь ужаснулся, увидев нечаянно сие мерзкое ему насекомое, что, вскочив из-за стола, дал хозяину хорошую пощечину и тотчас со свитой своей от него уехал.[31]

26. Удивительная память Петра Великого

Во время первого стрелецкого бунта в Москве, когда Петр I был еще весьма молодых лет, мать его, царица Наталья Кирилловна, сопровождаемая малою свитою верных служителей скрылась с ним в Троицком монастыре за 6о верст от Москвы, надеясь быть там в безопасности.

Но стрельцы, проведав и о сем убежище, в ярости своей приходили туда толпами, дабы убить молодого царя. Они искали его везде в сем священном месте и, не найдя, толпа, этих злодеев вломилась даже в церковь. Там один из них увидел молодого Государя в алтаре в объятиях своей родительницы. Злодей не устрашился подбежать с ножом к невинному Государю, и приставив его к груди, готов уже был совершить убийство. Но Божественное Провидение, предопределившее произвести через него великие дела и после столь часто от очевидной опасности его спасавшее, защитило его своим могуществом и в ту минуту, когда уже никакой человек защитить его не мог, и он как бы окаменев от страха, смотрел в глаза убийце. Стрелец, приготовившись заколоть Государя держал одною рукою его за плечо, а другою нож у груди его; но другой бунтовщик, бывший в церкви закричал ему страшным голосом: «Постой, брат! не здесь в алтаре; подожди покамест выйдет из церкви: он от нас не уйдет. Между тем, и почти в то же самое мгновение, прочие стрельцы увидели многочисленную царскую конницу, скачущую во весь опор к монастырю; они закричали своим сообщникам, бывшим в церкви, чтобы они скорее спасались бегством. Все в замешательстве побежали и старались только уйтии; а молодой Государь остался невредим и возвратился к преданным ему.

Более, чем через 20 лет после сего приключения, когда не только сей, но и последовавшие потом бунты давно уже были укрощены, стрельцы истреблены и ни мало уже их не осталось, все в Государстве было спокойно, и Государь занимался исправлением своего войска и учрежденным флота, учил он некогда в Петербурге на Адмиралтейском лугу несколько сот новоприведенных матросов. Государь осматривал их в строю с великим вниманием, и посмотрев на одного из них, вдруг так испугался, что отскочил на несколько шагов назад и тотчас приказал его схватить. Матрос, которому совесть скоро сказала, кого Государь в нем нашел, пал на землю и закричал: «Виноват! Помилуй, Государь! Помилуй!» Никто из около стоявших, ни офицеры, ни товарищи его не знали, что это значило, потому что все они знали этого матроса уже несколько лет, как доброго человека, который верно и прилежно исправлял свою работу и никакого преступления не сделал. Но с ужасом услышали они, как Государь спросил у матроса, не стрелец ли ты, и не тот ли самый, который в Троицком монастыре в алтаре приставлял мне нож ко груди? «Так, государь, отвечал матрос: я тот самый».

Государь продолжал расспрашивать его, и он рассказывал, что он в молодости был стрельцом и сообщником в бунте, но вскоре раскаявшись в своем преступлении, спасся бегством прежде, нежели бывшие его единомышленники были переловлены и казнены; потом несколько лет в бедности скитался по отдаленным пустыням; наконец сказавшись вышедшим сибирским крестьянином, записался в матросы в Архангелогородском Адмиралтействе, и по сие время служил верно и честно. Петр Великий тронут был откровенным его признанием, простил ужасное его преступление и даровал ему жизнь, но притом сказал, что он подвержен будет жесточайшей казни, если Государь еще в жизни своей когда-нибудь его увидит. Матрос благодарил Бога и Государя за сию столь неожидаемую милость и сослан был в одну из самых отдаленных Российских провинций, и Государь мог быть уверен, что никогда уже его не увидит.[32]

27. Заведение Кунсткамеры