Подлинные истории призванных. Как мы жили и верили

Лучше, когда детей воспитывают бабушки. Б чистой душе ребенка без всякого исследования запечатлевается результат жизненного опыта пожилого человека, и образы того, что хорошо и что плохо, остаются у него на всю жизнь зарубками на сердце. И даже если эти образы потускнеют в период взросления, то зарубки будут кровоточить, когда черное будут называть белым.

Потому детей и отдавали на воспитание пожилым няням, чтобы мудрые их наставления хранились в сердце ребенка и, подобно рулю корабля, не дали бы отклониться в сторону от прямого пути.

Молодые родители вроде бы и говорят правильно, но сами не исполняют того, что пытаются внушить ребенку. Дети видят их дела и потому не слышат их слова.

Церковные молодые родители нередко так третируют детей обязательным исполнением всех обрядов, что ребенок, вырвавшись из этого обрядового плена, бывает, преступает все границы дозволенного. Меру, к сожалению, найти трудно, потому что знание меры – это мудрость.

* * *

Бог дает нам дары духовные, а мы, неразумные, гордимся. И даже если осознаем, что это Его дары, все равно гордимся – по глупости своей.

* * *

Мужчина в метро держит на коленях картонную коробку, в которой копошатся и пищат пушистые цыплята. Есть беленькие, серенькие и даже черные. Но основная масса – желтые. Глазки как блестящие бусинки. Крылышки мягонькие, как лапки у плавунков. Мужчина в белой рубашке. Лицо курносое, очень симпатичное. Рядом с ним сидит толстая тетка и, поглядывая на цыплят, часто зевает. Из кошелки у нее торчат куриные ноги с когтями.

* * *

Волновали мысли, что такое добрые дела, и когда, и как их надо делать. Постепенно стало вырисовываться, что для этого ничего не нужно делать, а просто стараться не оставлять ничьей просьбы без ответа. Занимайся своими делами и не приставай со своими добрыми советами и наставлениями ни к кому. Но если попросят тебя помочь делом, советом, помоги по возможности. Это так просто и потому так трудно.

* * *

Мы превратно понимаем мысль о совершенствовании человека. Мы полагаем, что это совершенствование должно идти параллельно с улучшением условий жизни, с ростом промышленности и т. д. Но как можно наблюдать из истории человеческого общества и на примере судеб отдельных людей, да и на примере нашей собственной жизни, хорошие условия жизни не только не способствуют улучшению человеческой природы, но, наоборот, часто приводят к ее извращению.

Духовное возрастание человека не связано ни с прогрессом или регрессом всего общества, ни с политической системой, ни со степенью образованности человека. При любых условиях, и чаще всего самых неблагоприятных, человек с Божьей помощью может достигать необычайных духовных высот. Этим он делает для всего человечества больше, чем тот, кто силой реализует свои идеи, кажущиеся ему самому и большинству самыми справедливыми.

* * *

Г. Гейне последние 10 лет своей жизни провел в «матрацной могиле», расплачиваясь за неумеренные чувственные наслаждения. Он писал: «Мое тело терпит великие муки, но душа спокойна, как зеркало, и по временам имеет еще свои чудесные восходы и закаты солнца». На замечание друга: «Какие стихи! Какие звуки! Еще никогда не писали вы ничего подобного…» – поэт отвечал: «Да, я сам знаю – это прекрасно, ужасающе прекрасно! Это жалоба, выходящая как бы из гроба, тут кричит во тьме заживо погребенный…»

Если душа получает такую силу и так расцветает по мере умирания в жестоких страданиях тела, то как она должна наполниться духом после смерти тела!

* * *

Мы ужасаемся длительности страданий. Мы умоляем, чтобы они как можно скорее закончились. Чтобы наши дети из недостойных превратились бы в заботливых, любящих, чтобы наши мужья бросили пить и блудить, чтобы мы чудесным образом исцелились от всех наших многолетних болезней…

Так же страдала, так же просила и святая равноапостольная княгиня Ольга. Ее сын был язычником, не желавшим и слышать о христианстве. Ее внук Владимир пороки и разврат возвел в добродетель. Все это она, просвещенная Святым Крещением, должна была терпеть.

Княгиня строила храмы, горячо молилась, но все, казалось, напрасно: сын оставался язычником, внук – развратником. И умерла она в горе и тоске.

Но молитвы не могут быть безрезультатными, особенно молитвы матери. Ее внук, князь Владимир, и Крещение принял, и сам переменился, и крестил Русь.

Так и наши молитвы не пропадут, не могут пропасть.

* * *

Умерла внезапно старенькая певчая. Хлопотала по хозяйству, вдруг упала и умерла. Ее сестра причитала: «На кого ж ты меня, горемычную, оставила». Храм рядом, а вблизи него кладбище. Отпели, похоронили, справили поминки.

Соседи помогали разбирать вещи покойной, чтобы кое-что раздать, как положено, на память. Нашли в вещах мешочек, полный драгоценностей – и старинных, и современных. Сестра ахнула: «Всю жисть в нужде, а тут такое богатство!»

* * *