Подлинный Сократ

– Ну почему я не родился нормальным человеком. Ходил бы на работу, как все люди, сидел бы в офисе, протирал штаны и получал зарплату. Жил бы себе просто и легко. И эти идиотские муки творчества были бы мне не ведомы. Посмотри, как спокойно живут люди, которые ничего не создают, не сочиняют, не рисуют, не строят. Их мозг не разрывается от идей. Они просто живут в свое удовольствие. А я? Ты посмотри, как я живу. Семью потерял, остался один, как бобыль. Мне же всегда наймется, надо что-то писать. У меня руки чешутся, когда я долго не беру кисть в руки. Я постоянно думаю, мне иногда кажется, мой мозг когда-нибудь не выдержит и взорвется. Даже во сне я пишу эти долбанные картины. Тебе не кажется, что я похож на психа? – хозяин вдруг резко повернул голову в мою сторону и вопросительно посмотрел на меня.

– Мяу, – ответил я, имея ввиду, что не замечал за ним каких либо отклонений.

– Вот и я говорю – похож, – ухмыльнулся Жора.

Нет, вы посмотрите на него. Ну что ты будешь делать? Он слышит то, что хочет слышать.

– Не могу так больше. Устал я, – мужчина обессиленно рухнул на стул, – так можно сойти с ума.

Я запрыгнул ему на руки и потерся о грудь, исполняя симфонию под названием «Кошачья ласкательная».

– Тайсон, ты меня успокаиваешь? – хозяин погладил меня по голове.

Как же мне его поддержать, чтобы он взял себя в руки. Я побежал за шкаф, туда где стояли полотна и стал тереться о них, давая ему понять, что они замечательные и что он совершенно не бездарный художник.

– То есть ты хочешь сказать, тебе нравятся мои картины? – легкая улыбка коснулась уголка губ Жоры.

Говорил же, хозяин мой догадливый и умный мужик. Именно, именно это я хочу сказать. Нельзя опускать рук и лап. Вот увидишь, ты непременно станешь известным и знаменитым. И люди будут покупать твои картины.

– Мяу, – ответил я, продолжая нарезать круги вокруг холстов.

– Понимаешь, когда пишешь с натуры, это одно, – тяжело вздохнув, произнес мужчина, – вот например, как с портретами Евгения. Его женщины позируют, а я рисую.

А когда хочешь осуществить идею, которая поселилась в голове и не дает жить, тут все по-другому. Самое сложное, передать характер вымышленного образа на холсте. В голове есть представление о нем, а на полотне не всегда выходит то, что задумал. Вот тогда и наступают такие моменты, как сегодня, когда хочется разнести все в пух и прах. Понимаю, это выглядит как сумасшествие. Но ты не бойся, так бывает не всегда. Иногда случается, что с первого мазка все идет, как по маслу. А порой приходиться помучиться. Я не один такой. Этим страдают все творческие люди. И писатели, и ученые, и художники, и композиторы, мы все больны. Все страдаем от творческих мук. Я же тебе рассказывал про своего друга писателя. Так вот он говорит: « для меня творческие муки – это когда хочется писать, а нет возможности, потому что у жизни на меня свои планы. А я живу со своим героями, сплю с ними, ем, разговариваю, переживаю за них, а когда появилась идея и не получается сразу записать ее, пока она свежа, я просто схожу с ума от этого. А потом, когда роман окончен и приходит время расстаться с героями, моя душа разрывается на части от тоски, потому что уже тяжело жить без них. Мне говорят, надо уметь прощаться, но это сложно сделать, когда на протяжении долгого времени они были моими самыми близкими людьми», – Жора посмотрел на меня и продолжил, – а для меня творческие муки – это не когда пытаюсь высосать идею из пальца. Она у меня есть и сидит в голове, а когда не удается передать на холсте, то, что задумал. Нарисую, а потом смотрю и понимаю, что мне не нравится то, и тогда я прихожу в бешенство. Сегодня пересплю со своими мыслями, еще все хорошенько обдумаю и начну всё сызнова.

Жора тяжело поднялся со стула, собрал с пола все что осталось от несостоявшейся картины, сложил в мусорный пакет и вынес на террасу. Я следовал за ним по пятам, как… тень отца Гамлета. Помните, так однажды про меня сказала Алла? Затем открыл холодильник, посмотрел в него, как в зеркало и произнес:

– Что-то жрать захотелось невыносимо. Ты как, куснешь?

Естественно…Разве я когда-нибудь отказывался от такого предложения.

– Мяу, – говорю в подтверждение своих мыслей.

– Я знаю, ты всегда меня поддержишь, – хозяин достал пищевой контейнер и, открыв его, произнес, – здесь как раз осталось два куска курицы, – улыбнулся Жора и положил в мою миску один из них.

Себе выложил на тарелку другой, достал большой красный помидор, разрезал его на дольки, обильно посолил и присел рядом со мной на стул.

– Давай, приятель, налетай, – предложил Жора и добавил, – ешь, а потом спать.

Завтра предстоит сложный день.

Когда мы улеглись в кровать, Жора, несмотря на позднее время, как обычно взял в руки книгу и принялся шелестеть страницами. А я растянулся и, закрыв глаза, переваривал услышанную исповедь хозяина.