Подлодка

Небе, затянутое над нашими головами сплошным серым покрывалом, выглядит зловеще. Справа по борту с серых небес начинает накрапывать завеса дождя, отклоняемая ветром. В ее разрывах над горизонтом проглядывает единственная слабая полоска света. Стена дождя иссиня-серая с легкой примесью фиолетового цвета. Со всех сторон наползает пелена, похожая на туман. Эта стена медленно, но неуклонно близится к нам, и командир приказывает принести на мостик плащи и зюйдвестки. Он клянет погоду.

Мы оказались в самом центре ливня. Воздуха вокруг нас больше нет. Молотящие по воде струи дождя оставляют рубцы на сгорбившихся под их ударами волнами. На их гребнях больше не видно ни пены, ни малейшего отраженного блика. Лишь нос нашей лодки, с которого потоками стекает вода, разрывает их на части, взметая вверх брызги воды. Хлещущий дождь и взметающийся фонтан смешиваются на наших лицах.

Стекольная зелень воды потускнела, ее белые вены исчезли. Море сразу постарело на тысячу лет. Оно стало серым, печальным, покрылось оспинами ряби.

Ни отблесков, ни цветов. Ничего, кроме унылой, раздирающей душу серости.

Дозорные на мостике стоят подобно каменным глыбам под этим небом, которое выворачивает само себя наизнанку. Мы вшестером стараемся пронизать взглядом стену воды. Сейчас бесполезно пользоваться биноклями: оптика тотчас запотеет. Похоже, дождь решил затопить нас.

Лишь к вечеру дикая ярость хлещущего с небес потока начинает ослабевать. Но окончательно он прекратился только ночью.

Двадцать четвертый день в море. На посту управления. Старик отчасти говорит мне, а отчасти — сам себе.

— Забавно получается. Ни у одной из сторон не получается долго удерживать преимущество, обретенное за счет нового оружия. Превосходство длится не более нескольких месяцев. Мы придумали тактику охоты «волчьей стаей», а противник разработал свою систему защиты. Которая тоже действенна. Лодки Прина, Шепке, Кречмера — все они были потеряны на одном и том же конвое. Теперь у нас есть новые торпеды с акустическими головками наведения, а Томми уже тянут за собой на длинных стальных тросах эти чертовы буи-погремушки — они сбивают с курса торпеды потому, что шумят громче винтов. Действие и противодействие — всегда одно и то же! Ничто так не стимулирует мыслительный процесс, как желание перегнать противоборствующую сторону.

Мы уже больше трех недель путешествуем в пустоте. Дни проходят за днями, похожие друг на друга, как две капли воды.

В предыдущем патруле лодка не записала на свой счет ни одной победы. Она вернулась на базу после долгого изнурительного похода, не выпустив ни одной торпеды.

— Похоже, эти сволочи избегают встречи с нами, — говорит второй вахтенный офицер, единственный, кто еще пытается неловко пошутить.

У нас уходит половина суток, чтобы пересечь зону, отведенную нам для патрулирования, и достичь ее северной границы.

— Пора менять курс! — рулевой кричит сверху через открытый люк.

— Руль круто влево! Новый курс — сто восемьдесят градусов! — отвечает вахтенный офицер.

Медленно нос лодки проходит полукруг горизонта. Наш кильватерный след изгибается змеей, и солнце, превращенное в белое пятно многослойной облачной завесой, оказывается с другого борта лодки.

— Курс сто восемьдесят градусов! — снова доносится голос рулевого.

Указатель курса стоит на отметке 180 градусов. До этого он показывал 360 градусов. За исключением этого никаких изменений не произошло.

С мостика не заметно ничего интересного. Океан дремлет. Лишь несколько гребней сминают своими складками вздувшуюся простыню старой, выдохшейся донной волны. Воздух застыл. Облака, похожие на привязанные аэростаты, неподвижно висят в небе.

Страшно уставший, я еще нахожу в себе силы пристально следить за вялым движением минутной стрелки по циферблату часов над входом на камбуз. В какой-то момент я впадаю в состояние, близкое к трансу.

Внезапно тонкая оболочка окутавшего меня сна разрывается: надрывается сигнал тревоги. Палуба уже наклонилась.

Шеф с взъерошенными спросонья волосами протискивается за спины операторов рулей глубины. Неподвижная фигура командира становится рядом с ним. Штурман, поднявший тревогу, вцепился в трап. Он все еще тяжело дышит после того, как с усилием задраил люк.

— Поднять корму — вперед десять — сзади пятнадцать — вверх помалу! — командует шеф.

— Тень — на девяноста градусах — вполне отчетливая! — в итоге объясняет мне штурман.

Включено акустическое оборудование; голова акустика высунулась в проход. Его глаза пусты, он медленно выискивает звуки в воде.

— Шум винтов на семидесяти градусах — удаляется! — и спустя немного. — Шум слабеет — затихает!

— Вот так, — говорит командир, ни разу не пошевелившийся за все это время, и слегка пожимает плечами. — Курс сто тридцать градусов!

И исчезает в отверстии круглого люка. Итак — пока мы остаемся под водой.

— Слава Богу, стихло!

— Какой-то быстроходный корабль без эскорта — никаких шансов в такую темень!

Стоит мне добраться до своей койки, как я тут же отключаюсь.

«Замечен конвой противника — UX».