Подлые Богатенькие Парни

— Арфисты, — произносит Крид, но не так, как будто он совсем не уверен, скорее, он ожидал бы, что любой культурный человек узнает эти имена. — Бекки хочет убить тебя за то, что ты заняла её место в оркестре.

— Я не занимал её место; я просто играю лучше. Кроме того, она дублёрша. Это тоже большое дело.

Крид наклоняется вперёд, его ресницы длинные и загнутые, более бледные, чем у его сестры, но не такие тонкие, как его волосы. Они более золотисто-коричневого цвета, привлекают больше внимания к его великолепным глазам.

— Ты врываешься в нашу школу и уничтожаешь учеников, у которых были все преимущества в жизни. Ты играешь лучше, ты усерднее учишься. Люди чувствуют, что ты отнимаешь у них роскошь, принадлежащую им по праву рождения.

— Несмотря на всё, что я слышала, как они жаловались, что я лишь случай благотворительности, забираю с трудом заработанные деньги других людей, похоже, никто на самом деле не хочет работать усерднее, чтобы победить меня. Они просто хотят, чтобы я исчезла. — Крид протягивает руку и касается уголка моего рта костяшками пальцев.

— Крошка, — объясняет он, но моё лицо пылает, а Миранда переводит взгляд с меня на него, как будто никогда раньше нас не видела. Крид продолжает слизывать упомянутую крошку, что на самом деле может быть истолковано только одним образом: он ко мне клеится. — Итак, да или нет, ты пойдёшь со мной на зимний бал?

— Ты не дал мне ни малейшего повода сказать да, — отвечаю я ему, и его ленивые губы растягиваются в беззаботной улыбке. Он берёт свой кофе — чёрный, без сахара и сливок — и отхлёбывает, наблюдая за мной поверх края кружки. Я думаю, он не собирается спорить с этим утверждением. Он, наверное, просто думает, что я сдамся.

Я стараюсь не обращать на него внимания, пока мы доедаем еду и напитки, вместо этого поворачиваюсь к Миранде и обсуждаю её планы на предстоящую поездку в Париж. Она бывала там так много раз, что для неё это не имеет большого значения, но у меня болит сердце при мысли о том, чтобы увидеть Эйфелеву башню, или Лувр, или Катакомбы. Однажды, если я останусь на верном пути, я смогу сама оплачивать свой проезд по всему миру.

Как только мы заходим в бутик — какое-то заведение под названием «Chaussures du Monde», — я совершенно ошарашена. Стеклянные полки занимают все стены и доходят до двадцатифутового потолка со старинной жестяной потолочной плиткой и люстрами.

— Впечатляет, правда? — спрашивает Миранда, задыхаясь от волнения. Она подводит меня к витрине в углу и начинает указывать на вещи, которые, по её мнению, я должна надеть. К счастью, указав на добрых тридцать или около того пар, которые она хочет, чтобы я примерила, она отвлекается на обувь для своего собственного наряда.

Я скорее чувствую, чем слышу, как Крид подходит ко мне сзади.

Он обнимает меня, его тело прижимается к моей спине, и у меня мурашки бегут по коже, когда он протягивает пару туфель на каблуке, украшенных золотыми лунами и серебряными звёздами. Честно говоря, они идеально подходят к платью, которое я беру у Миранды, но я могу только представить, насколько они дорогие.

— Померь вот эти, — шепчет он так близко к моему уху, что мне приходится закрыть глаза и сделать глубокий вдох, чтобы отогнать странное трепещущее чувство в животе. Я оборачиваюсь, ожидая, что он отодвинется, но это получается не совсем так. Моя грудь прижимается к его груди, и моё дыхание прерывается. Крид долго смотрит на меня сверху вниз, прежде чем протянуть руку и убрать с моих глаз выбившуюся прядь розово-золотистых волос. — Мы можем примерить их, тридцать седьмой? — спрашивает он, и помощник, помогающий нам, спешит выполнить его просьбу.

— Это жутко, — говорю я ему, когда он, наконец, отступает, и я подхожу, чтобы сесть на изогнутый золотой диван, который проходит по центру магазина. Это диван — лишь одна непрерывная деталь, и я задаюсь вопросом, где они его взяли и как им удалось втиснуть его в двери. — Откуда ты знаешь мой размер?

— Потому что Миранда — моя сестра-близнец, и ты делишь с ней обувь. — Он ждёт, пока сотрудница вернётся, а затем берёт коробку у неё из рук. — Я сам. — Его голос не терпит возражений, а его одежда и поза явно говорят о деньгах, поэтому женщина отодвигается в сторону и смотрит, как Крид опускается передо мной на колени.

Ого.

Вау.

Моё сердце колотится, когда он смотрит на меня сквозь пряди своих шелковистых белокурых волос, и я задаюсь вопросом, не так ли чувствовала бы себя крестьянская девушка, если бы принц поклонился ей. У меня перехватывает горло, и я с трудом вспоминаю английский язык.

Медленно, почти мучительно медленно Крид стаскивает белые кружевные балетки, которые я позаимствовала у Миранды, дразня подъём моей ноги своими длинными пальцами. Мою кожу покалывает от удовольствия, и мне приходится на секунду закрыть глаза, чтобы удержаться от стона. Когда я открываю их, то вижу, как Крид вытаскивает из коробки одну из туфель и благоговейно засовывает в него мою правую ногу. Он застёгивает замшевую застёжку на лодыжке, а затем переходит к другой.