Подмастерье. Порученец

— Очевидно, — продолжил Смерть, — на выходных сможем оценить предметнее, и я тогда предложу всем доклад, а также финансовую смету. — Дуга пронзительных взглядов оставила меня в покое. — Итак, реорганизация архивов. Шеф в данный момент осуществляет переброску всех документов, ныне находящихся в Архиве конторы на втором этаже и готовых к оцифровке. По предварительным оценкам, период завершения этой задачи — два года, после которых все Дела жизни будут поступать в работу Шефу и лишь после этого использоваться, а дополнительные данные добавляться по необходимости. Отныне все Отчеты о прекращении будут подаваться Шефу по завершении и входить в состав соответствующих Дел жизни. Никакие документы не подлежат теперь выдаче без визы Шефа, а все документы, находящиеся в обращении, должны быть возвращены в течение ближайших десяти недель. Практические результаты применения этой системы должны привести к значительному уменьшению объема бумажной работы, большей эффективности использования времени и ресурсов, чувствительному сокращение числа ошибок и более посильному объему работы для всех нас.

* * *

Как и у всего прочего, у жизни после смерти есть свои времена полной скукотищи, а у ходячих зазор внимания короче всех. Желая взбодриться, мой ум повел меня обратно к Эми, в кафе на автобусной станции… где я перевернул фотокарточку.

Обычно я не люблю обобщать, но разок сделаю исключение: муж Эми выглядел, как уголовник. Паспортная фотография из кого угодно сделает бандюгу (в особенности если вам достало бестолковости сняться на ровном белом фоне), но этот при любом освещении смотрелся отморозком тройной выдержки с аферистским душком. У него была квадратная нижняя челюсть, бычья шея, набриолиненные волосы. От левого уха к уголку рта — шрам. Глазки пугающе крохотные, непроницаемо черные, первобытно глубоко посаженные. Щетина, загар, сломанный нос. И золотой зуб в придачу. Я к нему, конечно, приревновал: Эми выбрала его и отвергла меня.

— Мне понадобится больше подробностей, — сказал я, подавляя издевку. — Имя. Возраст. Где работает. С кем дружит. Когда выходит из дому.

Эми кивнула.

— Что пожелаешь. А зовут его Дермот.

Дермот, поди ж ты. Дермот и Эми. Мокрое и длинное. Что она в нем нашла? Человек, чье имя звучит как повод для конфуза. Я собрался вернуть ей снимок, но она отмахнулась. Я положил его во внутренний карман пиджака, где он и пролежал вплоть до моей смерти через семь недель.

— Вот еще что… Тебе предстоит решить, сколько сведений ты желаешь получить. Правда может оказаться неприятнее, чем ожидаешь.

Она рассмеялась.

— Ничего хуже того, что я уже знаю, быть не может.

Эми выдала мне имена и кое-какие основные подробности, и мы договорились встретиться повторно через неделю и завершить сделку. Когда мы прощались, она улыбнулась и пожала мне руку. Хватка у нее была слабая, едва ли не детская, но ее прикосновение — словно пламя спички у меня на коже.

Следующую неделю я оставил в покое канцелярские резинки и энциклопедию фактов и ринулся марать бумагу и жать на клавиши. Выкопал кое-какую грязь — по отцовским знакомым, прочесал национальные уголовные базы данных, изучил подшивки газет в поисках данных о подходящих личностях и компаниях. Поначалу казалось, что он всего лишь любитель, международный вор молочных бутылок. Он скупал недвижимость в центре города вопреки тому, что попал во все черные кредитные списки по всей стране. Состоял партнером в фирме, ввозившей вино, — вино оказалось прикрытием для более выгодного и явно незаконного товара. Его имя было связано с полудесятком мелких компаний в Лондоне, ни одна за последние десять лет не видала налоговой декларации. Но вопреки мощному душку воровства, каким он метил свою территорию, я откопал на него всего два обвинения.

Первое оказалось связано с некими смутными зацепками с местной мафией, придурковатой компанией громил с интересами широкими и равно смехотворными — от рэкета и крышевания киоска с шавермой до вымогательства студенческих займов. Как мелкий игрок Дермот получил два года. Второй приговор — за жалкую попытку налета на отделение «НацВеста»[26] на Хай-стрит, с пластмассовыми пистолетами и водяной базукой — пятерик. Выпустили его досрочно за примерное поведение, и следующие два года он вроде вел себя как образцовый гражданин.

Вот тебе и сыск.

Встретились мы в следующую пятницу. Эми присела, и я заметил, что она подкрасила косметикой левый глаз — чтобы скрыть крошечный порез; могло быть что угодно, да и не мое это дело. Я вручил ей папку, содержавшую собранные сведения, и ничего не сказал. Читая, она попивала чай, кивала, когда обнаруживала что-то известное для себя, но в основном — невозмутимо. Через четверть часа она положила отчет на стол, отбросила волосы с лица и сказала:

— По рукам.

Я собрал документы.

— Отсюда и далее — финансовые отношения. Чек в конце месяца, пока не получишь то, чего ждешь.

В голове у меня сверкнула мысль: хочет ли она меня все еще?

— Любой ценой. Он платит. — Она показала оба кольца на правой руке, после чего допила чай и встала.