Подмена: тёмный близнец мужа (СИ)

— А ты как думаешь? — он поворачивается к окну, затем вновь ко мне, — дожил до тридцати лет, чтобы жениться на малознакомой и малопривлекательной для меня барышне?

— Так отпусти меня. Давай оба скажем, что нам это не надо, — у меня появляется надежда.

Он хмыкает.

— Ты видела цифры предполагаемой выгоды от сделки? — спрашивает он.

— Н-нет.

— Мы поженимся вскоре и никто нас даже спрашивать не будет о том, согласны мы или нет. Я предлагаю тебе свои условия. Сделать наше существование друг с другом комфортным.

Ощущаю влагу на своих щеках. А Степан смотрит на меня с презрением.

— Меня твои слёзы не трогают. Только раздражают, — бросает он.

Замечаю, как сжимаются и разжимаются его кулаки, а желваки так и играют на скулах. Если не будучи на мне женатым он позволяет поднять на меня руку, то, что будет в браке, когда я фактически превращусь в заложницу сделки между нашими семьями.

— Я не хочу… Я другого люблю, — стараюсь не реветь.

Степан поворачивается ко мне.

— У нас у каждого была своя жизнь. Мне плевать на тебя не в рамках сделки, но изменять я себе не позволю, — в голосе скрытая угроза, — усекла? — Степан хватает меня за ладони, сжимает их пока косточки не начинают хрустеть.

— Да! — выкрикиваю я, отнимая от него свои ладони, голос полон боли.

Мы подъезжаем к дому моих родителей и как только на дверях щёлкает запорное устройство, я тут же выбегаю из дома. Не хочу видеть ни матери, ни отца. Кидаюсь на кровать и изливаю всю боль подушке.

Глава 4

2 месяца спустя

Запахиваю шёлковый длинный халат и выхожу из своей спальни. Огромной спальни. Моей будущей темницы. Остаётся надеяться, что жених и вправду не заинтересован во мне и не придёт за супружеским долгом в первую брачную ночь.

Под голыми ступнями холод мраморной плитки.

Спускаюсь по широкой лестнице вниз. Внизу на пуфиках сидит мать и её помощницы с раскиданными вокруг бумагами.

— Через полчаса будь в спальне! Что только стоит надеть платье! Времени в обрез! — кричит мне мама, впопыхах разгребая бумаги и спрашивая помощников не свойственным себе строгим голосом все ли свадебные приглашения отправлены, — скоро приедет отец и Стёпа, — летит мне в спину.

Меня тошнит от одного только имени.

Прохожу широким светлым холлом до столовой. На столе одиноко стоит мой завтрак. Беру кружку кофе и спешу в сад. Самое красивое по моему мнению место в этом доме. Почему в «этом»? Потому что я никогда не смогу по другому назвать дом, купленный нашими со Степаном родителями в качестве свадебного подарка. Он красивый, но не уютный, не обжитой. Таким и останется. Я не хочу жить здесь.

Сажусь на ступеньку и любуюсь солнечным светом, играющим между зелёными листьями деревьев, и пением пташек. Отпиваю из чашки и жмурюсь от удовольствия, прикрывая глаза.

— Пора бы к церемонии готовиться, — слышу ненавистный голос и солнце мне загораживает мужская фигура.

Вскидываю голову и мой взгляд упирается во взгляд насмешливых глубоко синих глаз.

— А ты прям жаждешь её? — не хочу грубо, но так выходит, тут же вспоминаю его пощёчину и ёжусь.

Не ожидаю его увидеть так скоро. Я вообще не жду его. Пусть сгинет где-нибудь. Мне тут же становится совестно, ведь я не желаю ему зла, он ведь тоже не виноват в том, что наши родители всё решили за нас.

— А почему бы и нет?

Этот вопрос вырывает меня из зоны относительного комфорта и заставляет присмотреться к нему внимательнее. Джинсы туго обтягивают его крепкие ягодицы и сильные ноги, а светло-серая майка обтянула рельеф его красивых мышц. Мне не привычно видеть его одетым неофициально. Без костюма. Он очень привлекательный мужчина, скажу даже, что притягательный, сексуальный очень. Я чувствую, что краснею и отвожу взгляд, коря себя за случайно промелькнувшие крамольные мышцы.

— Ты же вроде… не горишь желанием… — сглатываю тугой комок страха, тут же образовавшийся в горле.

— Наше совместное проживание может быть приятным для нас, — его взгляд жадно скользит по моему телу.

Я поправляю халат на груди и прикрываю ногу его полой, случайно распахнувшейся, когда я присаживалась на ступеньку и балдела от яркого солнца, согревшего меня, думая, что никто меня не видит.

— Ты красивая девушка, Настя, — говорит он, всё также возвышаясь надо мной.

Не ожидаю услышать комплимент от него.

— Зачем тебе это всё? — спрашиваю напрямую, — мы поженимся, родители увидят долгожданный документ и разойдёмся как в море корабли…

— А наследник?

Его фраза меня в ступор вводит.

— Н-наследник? — переспрашиваю.

— Наследника делать нам с тобой, а не родителям, — он будто гипнотизирует меня взглядом, — делать его я предпочитаю когда взаимно приятно.

Я вскакиваю со ступенек и оказываюсь почти вплотную с ним. В памяти почему-то всплывает эпизод с конём и обнажённый мужской торс.

— Я не лягу с тем, кто поднял на меня руку, — говорю сквозь зубы, — не лягу с тем, кого не люблю.

— А ты норовистая кобылка, — Степан спокоен, но во взгляде мелькает нечто похожее на сожаление.

— А ты хамло и… конюх, — хочу показать ему, что не боюсь его.