Подмененный

Питер помнил, как они мчались в бронированном лимузине, возвращались с какой-то вечеринки. Машина была тяжелая, ее заносило на поворотах. Его тогда еще сильно покачивало, а когда водитель нажал на тормоза, так просто швырнуло вперед.

Отец долго смотрел в окно. Почему-то он отвернулся от сына и смотрел вдаль. Хорошо, что водитель был отделен от пассажиров прозрачной стенкой и не обращал на них никакого внимания. Было поздно. Вдали проносились огни Чикаго. Папочка все смотрел в окно. Наконец Питер решил нарушить молчание.

- А я с кем-то познакомился на вечере, - с загадочным видом сказал он.

Отец повернулся к нему и неопределенно хмыкнул:

- Хм...

Но глаза у отца почему-то стали испуганными. Он словно не понял, что это такое сказал Питер. Думал о чем-то своем, а тут сын нарушил тишину. Вот папочка и растерялся. Но тотчас же успокоился.

Отец смотрел на сына, словно изучал его.

- Ее зовут Дениз. Дениз Льюис, - улыбнулся Питер.

- Ну да, - откликнулся доктор Клерис, - она была там с родителями. В том, что вы встретились, не было ничего удивительного.

- Мы долго болтали, и оба решили, что нам интересно вдвоем.

Питер упорно вызывал отца на разговор. Но тот вновь повернулся к окну.

- Хм... - вот и все, что он сказал в ответ.

- Нам скоро выходить, - напомнил сын в надежде, что отец ответит хоть на это и, может быть, улыбнется ему. Отец по-прежнему молчал.

- Мне кажется, я ей тоже пришелся по душе...

Странно... Вновь никакого ответа... Они долго ехали молча. Питер решил, что папочке надо дать время все хорошенько обдумать. И все-таки, сколько можно обдумывать? Подросток не выдержал:

- Это же наша первая встреча. У меня слов нет, как я взволнован...

Отец даже не взглянул на Питера. Господи, да что там такого интересного он увидел в окне? Неожиданно отец спросил:

- Но не рассчитываешь же ты?.. - и испуганно замолк.

- На что? - поинтересовался сын, но ответа не дождался. "Странный какой-то вопрос, - решил Питер. - И голос у отца как-то странно изменился. Он так и брякнул..."

- У тебя и голос изменился... Будто ты считаешь, что от этого все твои надежды рухнули?.. - Он помолчал и, не дождавшись ответа, опять заговорил горячо и сбивчиво: - Я так счастлив, что встретил ее! А еще... Мне так хочется увидеться с ней снова!

- Как раз это я имею в виду, - наконец подал голос отец. - Ты счастлив. Ты живешь ожиданием. В общем-то, это хорошо. Ты меня не слушай, твое дело молодое. Но счастье - это... - Он помолчал, подыскивая нужное слово. - Тебе, сын, лучше держаться от него подальше.

В голосе отца послышались жалость и отчаяние.

Но почему?! У Питера на мгновение перехватило дыхание. Может быть, он не понял? Не мог же папочка в самом деле сказать такое! Питер чуть не задохнулся от волнения. Что же, выходит, ему советуют сторониться счастья? Но это означает, что ему следует распрощаться и с надеждами. Не слишком ли?

Он откинулся на спинку сиденья и сцепил руки. Сердце колотилось, он едва сдерживал себя, чтобы не закричать на отца. Хватит смотреть в окно! Пусть он повернется к сыну, пусть взглянет в глаза. Порыв ярости нарастал. Питер уже с трудом справлялся с нею, что-то жуткое, незнакомое рождалось в нем. Еще мгновение, и он заколотил бы кулаками по отцовской спине. Да повернись же! Чего в окно уставился! Посмотри, что ты сотворил! Полюбуйся!.. Питер крепко зажмурился, глубоко вздохнул. Его сердца коснулось только что родившееся предчувствие. Словно ледяным ветерком дунуло в душу - а что, если отец прав? Что, если он знает, о чем говорит... Счастье - это не для тебя, так его можно было понять. Неужели это правда? Мама умерла во время родов. Когда Питер появился на свет...

Папочка неожиданно вздрогнул, потом Питер услышал порывистый вздох. Неужели так отец справлялся с болью, которую доставляла ему мысль об утерянной жене? Волнение сжало горло подростка...

* * *

Питер вздохнул и открыл глаза.

Возле кровати стоял какой-то мужчина в белом халате, из-под тонкой материи пробивалось малиновое сияние... Лицо и кисти рук прямо-таки полыхали всевозможными оттенками оранжевого, вишневого, алого...

Неужели это его отец?

Нет...

Питер повернул голову. Его папочка стоял с другой стороны кровати и смотрел на него, не отрывая глаз. Открытые участки его тела тоже переливались радужным сиянием. Но что больше всего поразило подростка - так это смесь холодного равнодушия и горячего интереса в отцовском взгляде. Если точнее, безразличия к тому, что перед ним лежит его сын, и жадного любопытства к тем превращениям, которые с Питером произошли. Ох, что же это за превращения? Подросток с ужасом посмотрел на просвечивающий из-под простыни рыжевато-алый огонь. Нет, штанов на нем точно не имеется. И рубашки тоже... Тогда что все это значит? И этот странный, какой-то демонический взгляд отца... Не может человек смотреть таким образом. В этом есть что-то противоестественное...

- Папочка?..