Подменная дочь клана Огневых (СИ)

— И мои биологические родители, — Я очень постаралась скопировать интонацию Ивановны, когда она отчитывала нас, и постаралась выделить слово «биологические». — Хотят, чтобы я вошла в дом как приёмная дочь?

Горло странно перехватило, словно от подступающих слёз, но я постаралась сдержаться

— У Огневых уже есть дочь, Милена. Если вас вернуть в дом, то что будет с юной барышней? — довольно сухо проинформировал меня собеседник, не добавив мне радости от услышанного.

— Могу посоветовать неплохой приют, — огрызнулась я. На какой-то момент мне показалось, что мужчину хватит удар. Он покраснел. Открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег. В уголках глаз отчётливо были заметны лопнувшие сосуды.

— Документы подпиши, Хамка!! — рыкнул он так, что в кабинете задрожали стекла. Впечатлило не очень. Наш соц педагог Лавр Павлович Лаврентьев мог и посильнее.

— Пошёл нафиг, вобла сушёная, — отрезала я и добавила еще десяток непечатных слов, за которые нас ругает Ван Вановна. Разговор не сложился, Юрий Всеволодович кинул в меня папкой и в раздражении покинул кабинет. Директриса, вернувшись, мне ничего не сказала, просто посмотрела внимательно, тяжело вздохнула и, махнув рукой, отпустила.

Когда я вернулась в комнату, то забралась на кровать, накрылась с головой пледом и обняла подушку. Внутри всё кипело. Обида. Ревность. Отчаянье, с лёгкой примесью радости. Всё смешалось внутри, не давая дышать. Хотелось плакать, но слёз не было. В какой-то момент достала телефон, вошла в сеть и принялась серфить всё о клане Огневых. Онемелыми пальцами набивала запрос. Ошибалась. Стирала. Снова ошиблась. С истеричным смешком снова стёрла и снова вбила. Перед глазами всё расплывалось. Я отбросила телефон в сторону, тяжело дыша. Долго смотрела в пустоту. Потом снова взяла телефон и ввела запрос. «Патриарх клана Огневых и его семья». Паутина выдала кучу биографических справочных материалов и множество фотографий счастливой семьи из четырех человек. Папа, мама старший сын-наследник и лапочка-дочка. Несправедливо! Это мои мама и папа! И брат мой! И жизнь должна быть моей! Я хотела семью. Очень хотела. Вот только семья не хотела меня. Я отложила телефон и выползла из-под одеяла. Долго-долго смотрела в потолок. Что делать? Как поступить правильно? Не ошиблась ли я, отказавшийся от удочерения? Я не знала. Просто хотела подумать об этом завтра.

Чего я ещё не знала, так это того, что вся эта эпопея и не закончилась.

Глава 2

На следующий день, где-то ближе к обеду, приют погрузился в странную, но привычную суматоху. Приезжал кто-то богатый и влиятельный. В помещениях, и без того чистых, наводили блеск, лоск и красоту. Воспитанников экстренно отлавливали по всем известным нычкам, — никто не хочет принимать участие в уборке, — и пытались придать вид примерных, благовоспитанных детей. Получилось так себе. Всё же в приют Святой Анны собрали сложных детей. То, что никто из нас не пошёл по кривой дорожке, это исключительно заслуга директрисы.

Визитёры лично для меня оказались неприятными. В приют пожаловал граф Игнат Игоревич Огнев с женой. Импозантный мужчина с чёрными волосами, едва тронутыми сединой, в мундире генерал-адъютанта, осторожно поддерживал невысокую изящную даму в шелках и жемчугах. Если бы вчерашнего дня не было, я искренне восхитилась такой красивой парой. Где-то в глубине души, среди тупой боли и легкого раздражения, голову поднимала надежда. Надежда на то, что возможно, вчерашний день — это результат неудачных переговоров и личный почин Юрия Всеволодовича.

Надежда жила недолго. И умерла безболезненно. Вру.

Когда меня ожидаемо пригласили в кабинет Вановны, я уже успела хорошенько себя накрутить. У кабинета замялась, невольно разгладила юбку школьной формы и пригладила растрёпанные волосы. Сердце колотилось с удвоенной силой. Когда я собралась с духом и вошла, атмосфера в кабинете была прохладная. Граф сидел на самом краешке стула с идеально прямой осанкой, и даже не повернул голову назад на открывающиеся двери. Графиня же оказалась чуть более любопытной, но в ее глазах я увидела презрение и лёгкое отвращение. Возникло чувство, что меня холодной водой окатили. Надежда, возбуждение, ожидание — всё исчезло, словно, вымерзло.

— Я пришла, Ван Вановна. Чего звали?

Лёгкий налёт фамильярности и хамства, как говорил один из наших приютских психологов, это защитный механизм. И напоминал, что все хорошо в меру. Запустив пальцы в волосы и демонстративно их растрепав, подошла к столу директрисы, старательно не обращая внимания на гостей. Граф сверлил мою спину недовольным взглядом, а графиня пыталась удержать мягкую, протокольную улыбку. Ван Вановна, кивнула каким-то своим мыслям и обратила мое внимание на Огневых.

— Мира, это граф и графиня Огневы. Они хотят тебя удочерить.

Я видела Огневых издалека, когда они проходили с экскурсией по приюту, но сейчас у меня появилась возможность разглядеть родителей. Я на них похожа. Наверное. Уголки глаз графа подняты, как у меня. Родинка под левым глазом явно от графини. Нос тоже, наверное.