Подменный князь

К счастью, мальчик так и не успел до конца осознать, что произошло. Он с ужасом смотрел на меня, как на своего единственного защитника, но что я мог поделать? Мальчик с отчаянием озирался, ища глазами Вольдемара, но князь в досаде отвернулся: отбирать у жреца вторую жертву подряд было уже невозможно даже и для князя.

Когда же до Всеслава дошло, что помощи ждать неоткуда, лицо его задергалось, и он завопил – пронзительно, безнадежно. Так кричит животное, когда осознает неминуемую гибель в лапах хищника.

Когда с него сорвали одежду и обнажилось хрупкое тело подростка, я с особенной жалостью взглянул на наложенный мною шов. Он ведь уже заживал, и от раны мальчик почти поправился. На беду понесло его сюда, в круг воинов рядом с алтарем Перуна. Лежал бы себе возле костра, благо что раненый…

Крякнув, Жеривол размашисто нанес удар и вскрыл грудную клетку мальчика одним движением. Вторым и таким же точным он извлек трепещущее сердце, с которым радостно полез наверх – порадовать своего бога.

Богослужение свершилось, и теперь воины, радостные, расходились к своим кострам, где готова уже была обильная пища и пиво с брагой. Некоторое время я не мог прийти в себя, ощущая свою чужеродность среди окружавших меня людей. Постепенно я успокоился. Мне помогла мысль о том, что они ведут себя спокойно и как ни в чем не бывало, потому что у них всех совершенно иной, отличный от моего жизненный опыт. На их глазах пролилась кровь. Ну и что, если каждый из этих людей видел потоки человеческой крови с самого детства? Они проливали кровь врагов, или странников, или купцов. Проливали свою кровь, если приходилось. Рубленые раны, отрубленные головы и конечности, мертвые тела – эти картины сопровождали всю их жизнь.

И что грозный бог по имени Перун требует для себя крови жертв – в этом не было для здешних людей ничего удивительного. Бог помогает в битве, позволяет получить богатую добычу, а за это он требует жертвы – человеческой крови. Разве это несправедливо? Баш на баш, натуральный обмен: о морали тут речи не шло.

Я подошел к Любаве, которая успела к тому времени привести в чувство свою госпожу и возле которой оставалась.

– Кто ты? – спросил ее приблизившийся Блуд. – Что ты тут делаешь, возле моей новой рабыни?

– Я была ключницей князя Рогвольда, – ответила девушка, подняв голову к стоявшему над ней боярину, – и служила госпоже Рогнеде. И теперь снова хотела бы служить.

В ее голосе промелькнула надежда. Любаве казалось, что если Рогнеда осталась в живых, то и все остальное может перемениться.

Блуд усмехнулся.

– У рабынь не бывает служанок, – заметил он. – И моей новой рабыне ты не нужна. Возьмите ее и отведите в лодку, – обратился он к двоим слугам, сопровождавшим его. Рогнеду повели в сторону реки, Любава побрела следом.

В этот момент Блуд заметил меня и наши взгляды вновь скрестились.

– А, это ты, – произнес боярин, разглядывая меня вновь. – Тебе понравилось жертвоприношение? В стране, из которой ты пришел, так делают?

Я отрицательно покачал головой.

– А какие болезни ты умеешь лечить?

На этот раз пришел мой черед усмехнуться. Чисто профессиональное, ничего личного. Просто уже многократно пришлось убедиться в том, что профессия врача неизменно вызывает живой интерес почти у всех. Каждый человек либо сам чем-то болен, либо болеют его родственники. Тема болезней и их лечения не чужда ни одному человеку, в каком бы месте или времени он ни жил.

И где бы ты ни оказался: в поезде, в компании знакомых или малознакомых людей, но стоит сказать, что ты врач, и вопросам к тебе не будет конца. Лучше уж вовсе не признаваться.

Однако сейчас я понимал, что именно медицина может помочь мне. В этом мире мне, для того чтобы выжить, нужно было как-то выделиться, доказать свою полезность. А в противном случае не вечно же будет мне везти, а от ружья не много толку, если удача отвернется от меня.

– Каждая болезнь требует разного лечения, – осторожно сказал я. – Все люди болеют по-разному. Кого-то можно вылечить, а кого-то нет.

– Странно ты говоришь, – покачал головой Блуд. – Сколько встречал я в жизни лекарей, и каждый клялся, что умеет лечить все. А ты сам признаешься, что не все можешь. Какой же ты чародей?

– Я не чародей, а просто лекарь, – ответил я, стараясь правильно подбирать слова. – Могу определить, какая у человека болезнь, и придумать, какими средствами можно вылечить ее или хотя бы облегчить.

– Твоя речь похожа на то, как говорят лекари в Царьграде, – с сомнением в голосе сказал боярин. – Мне приходилось там бывать, и не раз. Византийские лекари говорят, как ты. Признайся мне – ты из Византии?

Когда же я помотал головой, Блуд произнес внушительно:

– Зайди ко мне в Киеве. Может быть, ты мне пригодишься. Тем более что мальчика, которого ты вылечил, все равно уже больше нет в живых. Вольдемару ты теперь вряд ли понадобишься: он еще не в том возрасте, когда люди думают о болезнях. Его интересуют совсем другие вещи в жизни. А нам с тобой найдется о чем поговорить.