Подменный князь

Ох, лучше бы она этого не делала! Лучше бы Меруза отправилась куда угодно, в любую сторону, кроме печенежских степей! Потому что в любом другом месте ее судьба могла бы сложиться по-разному. В ханском стане же никаких вариантов развития событий не было…

Куря уже оплакал свою дочь. Хан стиснул кулаки и, взяв себя в руки, пережил удар судьбы. Была у него дочь – красавица Меруза, которую он любил и которой гордился, а теперь ее нет.

Не может же хан печенегов, от которого трепещут все четыре стороны света, принять обратно в свой шатер дочь, обесчещенную киевским князем! Куря не захотел даже смотреть на нее, счел неуместным и усилием воли подавил в себе остатки отцовского чувства.

В тот же вечер Мерузу утопили в реке.

А бескрайние просторы дикой степи от Крыма до Киева и от Днепра до хазарских земель теперь знали, что нет у хана Кури более ненавистного врага, чем киевский князь Святослав…

А Блуд с досадой каждый раз вспоминал эту историю. Вспоминая, крякал и мрачно строил гримасы на своем выразительном лице. Печенеги ведь никуда не делись и продолжают властвовать над степью.

И вот появилась великолепная возможность раз и навсегда помириться с Курей…

– Ты не хотел бы навестить друга своего детства? – мягко поинтересовался Блуд, не отрывая глаз от раскрасневшегося лица воеводы. – Вы бы вспомнили ваши игры и ваших отцов, которые были друзьями… Думаю, Куря был бы рад тебя повидать.

– Да, мы давно не виделись, – подтвердил Свенельд. – С тех пор, как Святослав окончательно рассорился с Курей, мы и не видались. Уже пять лет…

– Пять лет! – подхватил боярин. – Срок-то немалый. Пора уже вам с Курей снова подружиться.

Как ни простоват был воевода Свенельд, но столь прозрачный намек он понял сразу. Да что же тут было не понять? Ясно, что имелся лишь один способ подружиться заново с печенежским ханом…

– Куря никогда не простит князю обиду, – медленно произнес он, опустив свои голубые глаза. – Только смерть примирит его.

Блуд молчал, не отводя взгляда. Он знал, что собеседник прекрасно понял его, и теперь боярин с тревогой ожидал ответа по существу. Станет Свенельд его союзником до конца или даст слабину, струсит?

Умолк и Свенельд, не зная, что ответить. Он сбежал с Березани, потому что не хотел проливать кровь невинных, а теперь ему предлагалось пролить гораздо больше крови. Да еще сделать это чужими руками, что уж совсем не по сердцу храброму воину…

Куда ни кинь – выходило нехорошо.

– Это же наши люди, – с усилием проговорил он наконец. – Это мои соратники. Мы сражались плечом к плечу во многих походах…

Но у Блуда уже был заготовлен ответ.

– А ты хочешь, чтобы эти твои соратники во главе со Святославом весной вернулись сюда и перерезали половину Киева? – спросил он. – Тебя, кстати, зарежут первым, еще до христиан. Тебя, твою семью и твоих дружинников. Разве не так? Так, и ты знаешь это, воевода.

* * *

Ближе к концу зимы в стан печенегов по окраинным заснеженным тропам прискакал слуга киевского воеводы.

Увидев такую наглость, печенежские воины даже не убили его сразу, а отвели, как он просил, к ханскому шатру. И там, в тишине слуга передал Куре слова о том, что князь Святослав с небольшой дружиной стоит на острове Березань, а вскоре, как лед с Днепра сойдет, двинется вверх по реке к Киеву.

– Кто тебя послал? – спросил Куря, недобро прищурившись. Узнав, что перед ним посланец Свенельда, усмехнулся в длинные свисающие усы. Подумал, что при случае надо будет пригласить старого друга на охоту. Или прислать ему пару красивых наложниц, из тех пленниц, что были захвачены недавно. Отчего же не поблагодарить за оказанную услугу?

– Что передать воеводе? – задал вопрос слуга, но ответа не получил. Хан Куря не хотел подвергать опасности своего товарища детских игр. Важная информация передана успешно, и слуге больше незачем жить. А вдруг этот человек расскажет кому-нибудь о том, что киевский воевода прислал его к печенегам предупредить о Святославе? Скорее всего, Свенельду не нужна такая слава…

– Задушите его, – бросил хан, стоило русскому слуге выйти из шатра.

И уже утром следующего дня посыльные Кури на своих быстрых конях бросились врассыпную по заснеженной степи собирать в ставку хана отборные печенежские отряды.

О том, что произошло несколькими неделями спустя, много лет пели гусляры по всей русской земле. Дрожали звонкие струны, лилась надрывная мелодия под пальцами песенников, и сами они выводили чистыми голосами печальную повесть о мужественном князе Святославе.

Пели о том, как, снявшись с зимней стоянки на Березани, дружина двинулась на стругах вверх по реке и как дошла до знаменитых днепровских порогов. Здесь было мелко, ледяная вода лихо перекатывалась через камни, и нужно было вылезать из стругов. По колено, а то и по пояс в воде, от которой ломило кости, воины вручную, надсаживаясь, тащили тяжелые струги. Место это было самое опасное, самое гиблое на всем протяжении пути по Днепру. Берега здесь сужались, и руки дружинников были заняты волоком судов с нагруженным на них вооружением и остатками богатой добычи из болгарских земель.