Подменный князь. Дилогия (СИ)

— Немножко отдохни, Солнышко, — ласково прошептала задыхающаяся Любава. — Ты сегодня устал и можешь утомиться. Ты уже сделал мне очень приятно, но нужно отдохнуть. Полежи спокойно.

Я откинулся на подушки — здесь были даже они. Любимое лицо со светящимися теплым светом серыми глазами было совсем рядом.

— Ты ждала меня?

— Конечно, ждала. Я ведь даже просила Канателеня разыскать тебя в Киеве. Он тебя нашел?

— Нашел.

— Бедный парень, — улыбнулась Любава. — Он так влюблен в меня. В другое время я бы наверняка обратила на него внимание, но Канателеню не повезло.

— Не повезло?

— Ну да, я хотела только тебя.

— У тебя кто-нибудь был здесь? Ведь год — это большой срок. Так был?

— А вот этого я тебе не скажу никогда, Солнышко, — засмеялась Любава. — Мужчинам вредно знать такие вещи. Ты должен не знать и мучиться. Так интереснее.

— Кому интереснее?

— Нам обоим. Знай только, что, во всяком случае, престарелый епископ Анастат даже не пытался прикоснуться ко мне пальцем.

— Конечно, пальцем, — усмехнулся я. — Чем же еще ему прикасаться к тебе? У него фимоз, так что остается только палец.

— Он вообще очень милый старик, — сказала Любава, не обратив внимания на мои слова и на то, как я только что нарушил врачебную тайну. — Он даже окрестил меня. Я ведь теперь Анна, ты не знал?

— Анастат мне первым делом об этом сообщил. Он, похоже, вообще очень гордится этим.

— А я тоже рада, что стала христианкой, — вздохнула Любава. — Знаешь, тебе ведь тоже хорошо было бы принять крещение.

Это было неожиданно. Кто бы мог предполагать, что в первую же нашу совместную ночь, наполненную страстью, Любава заведет именно такой разговор? К тому же я помнил, что Любава — вполне убежденная язычница.

— Ты серьезно?

Я приподнялся на локте и взглянул в лицо любимой. Но она была абсолютно серьезна.

— Да, — ответила она. — Преосвященный Анастат открыл мне истину. Он объяснил, что этот путь прошли многие до нас. Сначала поклонялись духам и бесам, а потом силой Святого Духа познали истинного Бога и Сына Его — Иисуса Христа. Я приняла Его в свое сердце, и теперь это дает мне счастье. А если ты тоже примешь крещение, я стану счастлива вдвойне — за нас обоих.

Я покачал головой и невольно усмехнулся. Поистине, Нечто забросившее меня сюда, побеспокоилось обо всем…

— На эти твои слова могу ответить тебе две вещи, — после некоторой паузы сообщил я. — Во-первых, я уже крещен. Когда я был совсем маленьким, моя мама отнесла меня в церковь и там меня крестили. Неважно, что это произошло в двадцать первом веке: крещение остается крещением в любом столетии.

Мама очень рисковала, когда носила меня крестить в церковь — тогда это было запрещено. За веру в Бога могли очень сильно наказать.

— Ты родился в языческой стране? — удивилась Любава.

— Я родился в христианской стране, которой завладели язычники, — объяснил я. — Но не будем сейчас об этом. Так вот, хоть я и крещен однажды, я готов принять крещение еще раз. Ничего страшного, для пользы дела сойдет.

— Для пользы дела? — не поняла Любава.

— Именно. Это второе, что я собирался тебе сообщить для твоего полного спокойствия в данном вопросе. Дело в том, что в мое время во всех учебниках истории написано, что князь Владимир взял город Корсунь и там принял святое крещение и стал христианином. А поскольку я сейчас исполняю обязанности князя Владимира, у меня просто нет другого выхода, как креститься.

— Это хорошо, — успокоилась Любава. — А что такое учебники истории?

Но к тому времени я уже успел отдохнуть, и новые силы чудесным образом влились в мое тело.

— Об учебниках как-нибудь потом, — сказал я, обнимая мою любимую. — Садись теперь на меня сверху. Будем как в американском кино…

— Ой, я же тяжелая, Солнышко, — забеспокоилась Любава и, хихикнув, перебросила через меня ногу. — Я ведь тебя раздавлю. Ты не боишься?

— Только не этого, — твердо сказал я, усаживая Сероглазку так, что через мгновение она выгнулась и сладко застонала. — Только не этого!

К вечеру следующего дня весь выкуп был собран, и Свенельд прислал ко мне человека, чтобы сообщить об этом.

Пора было приступать к дележу добычи, но я уже знал, что буду делать.

С тех пор как мы встретились с Сероглазкой, я не выходил из спальни. Вино и закуски нам приносил Алексей, стыдливо отводивший глаза при виде полуобнаженной Любавы с распущенными волосами. Она же только хихикала и опускала голову…

Несколько раз архонт присылал своего помощника, чтобы узнать, не нужно ли чего киевскому князю. Но что мне могло быть нужно от престарелого грека? Правда, в одном ему пришлось мне помочь.

— Скажи архонту, что я прошу прислать мне нарядные женские одежды, — велел я посланцу. — Самые нарядные, какие только найдутся. Одежду для принцессы.

Когда спустя некоторое время посланец вернулся и разложил принесенные наряды, Любава ахнула.

— Это же такая красота, Солнышко, — сказала она. — Никогда такого не носила. Даже у Рогнеды и Фридегунд не было таких нарядов. Разве такое мне подойдет? Я буду стесняться…

— Так надо, — сказал я. — Наденешь, когда поедем в лагерь. Это — часть моего плана, так что не задавай лишних вопросов.