Подменыш

– Не нужно меня благодарить. Проводить время с внуком для меня настоящий подарок.

Лилиан повернула ребенка, чтобы он оказался к ней лицом. Нравилось ли Аполлону смотреть, как его мать держит его сына? Он не мог выразить свои чувства словами, поэтому взял телефон и быстро сделал пятнадцать снимков.

– Он больше не качает головой, – сказал Аполлон, продолжая держать в руках телефон.

– Я вижу! – ответила Лилиан. – Он становится все сильнее. Но все равно еще похож на черепаху. – Лилиан снова повернула Брайана и поцеловала ребенка шесть или семь раз прямо в слабый подбородок. – Как он спит?

– Говорят, скоро он должен начать спать шесть или семь часов подряд, – сказал Аполлон. – Но я в это поверю, когда смогу сам проспать столько же.

Лилиан улыбнулась.

– Ты подстригся.

– У меня сегодня свидание, – заявил Аполлон.

Из спальни появилась Эмма, которая надела желтые серьги в форме слезинок, а ее губы приобрели рыжеватый блеск. Лилиан кивнула и ласково посмотрела на невестку. Аполлон взял жену за руку.

Они отправились в центр, чтобы посмотреть кино в Фильм-Форуме. Возможно, «Древо жизни» Терренса Малика, который стали показывать после премьеры. Они выбрали его, потому что начало сеанса укладывалось в их план, кроме того, они хотели поесть в центре. Как только они уселись на свои места, оба почувствовали себя комфортно, казалось, они вновь стали взрослыми. Не мать и отец, а муж и жена. Так продолжалось целых восемнадцать минут. Но, как только начался фильм, оба заснули. Когда они проснулись, прошел час экранного времени, Брэд Питт был плохим отцом, но почему – они не понимали. И едва ли ситуация могла измениться. Аполлон и Эмма переглянулись, их лица освещал свет экрана, и они решили, что пора уносить отсюда ноги.

Они направились в заведение на Томпсон-стрит, где подавали суши, место их первого свидания. Оба испытывали легкие ностальгические чувства, к тому же они находились в центре, так почему бы и нет? Однако из-за того, что стало прохладно, очередь в кафе растянулась на полквартала. Тогда они свернули за угол, зашли к «Артуру», где готовили пиццу на углях. Там, рядом с баром, стоял рояль, за которым сидел мужчина и не то чтобы играл, но его пальцы скользили по клавишам, извлекая какую-то мелодию. Эмма позволила себе один бокал красного вина, решив, что вечером она сцедит молоко и выльет его. Аполлон выпил оставшиеся в бутылке три или четыре бокала. Он надеялся, что он остается таким же привлекательным для нее, какой казалась она ему.