Подменыши. Украденные жизни

Повитуха могла и спасти ребёнка, если проявляла выдержку и смекалку. На Украине рассказывали сказку о повивальной бабке, которая сумела обмануть чёрта. Поздно вечером она возвращалась домой, приняв роды у какой-то женщины, и вдруг повстречала огромную лягушку. «А, провались ты! – вскричала в испуге бабка. – Должно быть, и тебе скоро понадобится повитуха». И вот в полночь к повитухе явился чёрт и стал требовать, чтобы она шла к его жене, которая собирается разрешиться. Повитуха начала было отказываться, но нечистый живо сгрёб её в охапку и поволок в лес. И вот в то время, когда повитуха делала своё дело, она вдруг рассмотрела, что чертовкино дитя вовсе не чертёнок, а младенчик той самой женщины, у которой она принимала в тот день роды. Черти, значит, уже успели совершить подмену. Повитуха взяла да и воткнула в голову ребёнка булавку. Дитя принялось кричать, кричало день, кричало другой, не унимаясь. Чертовка, видя, что с ним нет никакого сладу, велела, наконец, своему чёрту, чтобы он это дитя отнёс к матери, а чертёнка вернул. Так и сделали. Когда чёрт отпускал повитуху домой, то чертовка сказала ей, чтобы она за труды не брала денег, а брала бы кирпич и угли. Бабка послушалась, и чёрт отсыпал ей целый мешок углей, а затем сам отнёс её домой. Когда повитуха дома развязала мешок, он оказался полон чистым серебром. Затем повитуха побежала к той бабе, у которой черти подменили ребёнка, и выдернула у него из головы булавку. Ребёнок немедленно успокоился и его окрестили» (см. [Орлов 1992: 115]).

С позиции современного человека, повитуха поступает довольно жестоко, заставляя мучиться младенца, и бесчестно по отношению к семейству чертей, принимая от них щедрую плату и одновременно обманывая их. Но, по народному представлению, в отношениях с нечистой силой допускался любой обман. А булавка в голове ребёнка воспринималась меньшим злом, чем если бы он остался жить у чертей.

Сама роженица считалась нечистой, привлекающей к себе соответствующие силы. Причём вера в это зародилась задолго до христианства. Немецкий священник XI века Бурхард Вормсский осуждал обычай, связанный с особым отношением к младенцу и роженице: «когда какой-нибудь новорожденный умрёт без крещения, они уносят его труп и прячут в тайном месте и протыкают его колом, говоря, что, если так не сделать, младенец поднимется и сможет причинить много вреда». Точно так же, если роженица умерла вместе с ребёнком, протыкали колом оба тела (см. [Гуревич 1973: 42]). Вероятно, эти действия объяснялись верой в то, что женщина во время родов находится на пороге между двумя мирами, следовательно, через её тело может проникнуть в человеческий мир нечто зловредное. А младенец, пока не получил имя (по христианскому или иному обряду), не считался целиком и полностью принадлежащим этому миру.

Веру в связь беременной женщины с миром мёртвых можно объяснить и частыми случаями смерти при родах. В России даже сложилась пословица: «С брюхом ходить – смерть на вороте носить». Женщина оставалась нечистой, пока священник на прочитает над ней очистительную молитву «Во внегда родити жене оточа», дающую частичное очищение матери, дому, в котором произошли роды, и всем присутствующим при родах. На Русском Севере бытовал обычай банной молитвы: если женщина рожала в бане, к ней туда приходил священник и «давал ей молитву». Однако ребёнка это не защищало, он оставался «в зоне риска»до крещения.

В Англии и Шотландии верили, что женщина после родов, являясь нечистой, не охраняемой богом, привлекает к себе фэйри. Причём «Добрых соседей» интересовал не только ребёнок, но и сама роженица, которую они могли украсть в качестве кормилицы для своих детей. Чтобы очиститься, женщина должна была пройти особый ритуал в церкви. До воцерковления женщине не дозволялось делать работу по дому, кроме самой простой и необходимой, не разрешалось ходить к соседям. Ребёнка следовало окрестить в ближайшее после родов воскресенье. В случае, если отнести его в церковь или пригласить в дом священника не представлялось возможным, крестить младенца разрешалось любому христианину. Достаточно было побрызгать на ребёнка водой и сказать: «Крещу тебя во имя Отца, и Сына, и Святого Духа». Однако в народе такое крещение считалось половинчатым, надёжно младенца не защищающим.