Подменыши

Из окна дома на другой стороне площади за ними пристально наблюдали в сильные армейские бинокли Белка и Истомин. Квартира принадлежала бабушке Истомина — милой добродушной старушке, похожей на одуванчик. На оптику, чтобы не отсвечивала, наклеили специальные антибликовые пленки. Вымогатели вполне допускали, что за окнами домов, выходящих на площадь, могут наблюдать, поэтому следили сквозь проделанные в шторах дыры. Серьезные противники требуют серьезного подхода.

Они пришли сюда два часа назад. Отказались от предложенного бабушкой обеда.

— Все равно я вас накормлю. Сейчас сготовлю борщ и накормлю, — заявила она и отправилась, шаркая валенками, на кухню, откуда вскоре послышался грохот кастрюль и песня «Прощай, радость, жизнь моя», исполнявшаяся тонким старушечьим голосочком.

Едва они вошли в комнату, как Истомин, совершенно смутившись, как показалось Белке, бросился убирать с кровати разбросанные в беспорядки кучи фейерверочных причиндалов — «серебряные фонтаны», «севильские свечи», «змеи», несколько разновидностей «золотого роя» и прочее. Серафима, которая с детства увлекалась пиротехникой, тут же пристала с расспросами, но Истомин, покраснев, спешно покидал все под кровать.

— С каких это пор ты полюбил фейерверки?

— После, после, — бормотал он.

И вот теперь они уже почти два часа вели наблюдение за площадью. Когда Белка бросила первый взгляд на открывающуюся внизу панораму, то выдохнула восхищенно:

— Пулемет бы сюда!

Изредка она украдкой поглядывала на кровать, под которой исчезли «сокровища», хотелось поближе рассмотреть спрятанное, но сообщник не давал ей отвлекаться.

— Шестерки неплохо себя ведут. Заняли все ключевые подходы к «папе». Я бы даже сказал, что они молодцы, — вслух обсуждал ситуацию Истомин.

— Не сглазь, действительно окажутся молодцами, — бормотала Белка. — Сатир на месте?

— Должен быть по идее, но точно сказать трудно. Хотя время пришло.

Белка взглянула на часы, тряхнула своими черными иглами.

— Поехали. Звони, — и протянула сообщнику трубку.

У де Ниро в кармане мелодично залепетал мобильник. Он медленно вытянул его из плаща, оглядываясь вокруг, включил.

— Всеблагой Танцор сказал, что вы согласны сделать небольшое пожертвование в пользу нашей церкви? — раздался приветливый мужской голос.

Де Ниро отвечал спокойно и выдержано, видно умел контролировать себя в любых ситуациях:

— Если что-то случится с собакой, я вас на шаурму пущу.

— Что вы, никто из братьев не осмелится даже подумать о том, чтобы принести вред таксе. Так что же насчет пожертвований? Мы с Танцором посчитали, что вклад в десять тысяч будет вполне приемлемым. Люди вашего масштаба никогда не унизятся до меньших сумм. Деньги у вас с собой?

— Да. Но сначала я должен увидеть собаку.

— Сейчас это невозможно. Она находится совсем неподалеку отсюда. Сразу после пожертвования вам сообщат, где она.

— Сначала я должен увидеть собаку, — повторил кавказец.

— Не волнуйтесь, она жива и даже здоровее, чем была. Что ж вы уши у нее так запустили? Но ничего, по счастью, мы тут все немного ветеринары, так что теперь всё в порядке.

— Доверие — это такая вещь, которая приобретается с годами. Почему я должен вам верить?

— Потому что мы ваши друзья. Мы поклоняемся Вселенскому Таксе и бесплатно лечим собакам уши.

— И я должен в это верить?

— Да.

— И все-таки, мне надо увидеть ее хоть издали. Я должен быть уверен, что получу ее живой. — И добавил чуть менее уверенно и даже с какими-то просительными нотками в голосе. — Мне действительно очень надо.

Истомин отметил про себя дрогнувшие связки клиента, но это ничуть не тронуло его, и он продолжил мягким бархатным голосом:

— Ну подумайте сами, какой нам резон причинять ей вред, а тем более убивать. Даже если бы мы и не были скромными и преданными слугами Вселенского Таксы, даже в этом случае, мы бы ничего ей не сделали. Он не расскажет, где он жил все это время, с кем виделся, не опишет лиц, темы разговоров. Верно? Так чего же нам бояться?

Истомин замолчал и добавил уже без прежнего бархата в голосе.

— В любом случае, раньше передачи денег вы пса не увидите. Обещаю.

В трубке повисло молчание, вероятно, де Ниро просчитывал варианты. Белка с Истоминым напряженно ждали его решения. В случае отрицательного ответа операция прекращалась, на окнах раздвигались шторы, чтобы известить Сатира о провале. Назавтра в почтовый ящик де Ниро снова была бы брошена записка с указанием, где привязан Танцор, и все началось бы сначала с какой-нибудь другой собакой и ее богатым хозяином. Кавказец этого не знал и боялся за своего пса.

Наконец тишина была нарушена.

— А что у Танцора было с ушами?

— Отит.

— Видимо, мне придется согласиться на ваши условия.