Подметный манифест

- А мне помогал гриб-дождевик - мякотью к ране, - вспомнил домоправитель. - И еще примочки из клюквенного сока…

- Тоже верно, она ведь, клюква, не гниет… Вели бабам - пусть тут же бегут на торг за клюквой! Все надобно испытать…

Клаварошу тоже несколько полегчало - боль отпустила, холодный пот уже не прошибал. Но двигаться Матвей настрого запретил. Послали сани за Марфой, она примчалась и переполошила всю людскую. Архаров и не подозревал, до чего у него в доме все делается несуразно и бестолково.

Что касается безымянного немца, то у него зашевелилась левая нога. Он настолько этому обрадовался, что беспрестанно двигал ступней. Речь, однако, к нему не вернулась, и Архаров время от времени грозился отвезти это приобретение в Павловскую больницу - пусть там опытные смотрители его выхаживают.

Из-за этого даже была целая стычка. Никому не пришло в голову присмотреть, чтобы в архаровском доме не столкнулись Матвей Воробьев и тот костоправ дед Кукша, которого отыскала и прислала Марфа.

Архаров страсть как не любил шума. Он не додумался, как иные московские баре, заставлять дворовых людей ходить по дому босиком ради тишины, однако даже Меркурий Иванович, бывший на особом положении, - и тот старался дверьми поосторожнее скрипеть. Каково же было раздражение обер-полицмейстера, когда утром, во время бритья, до его слуха снизу донеслись сварливые голоса!

- Вы не извольте беспокоиться, ваши милости Николаи Петровичи! - тут же, прочитав по хозяйской физиономии необходимость заткнуть шумные глотки, воскликнул Никодимка. - Я сбегаю!…

- А мне так в мыле и сидеть? - сердито спросил Архаров. - Давай уж добривай, цирюльник!

Склока внизу притихла и опять разгорелась. Архаров получил свои законные припарки на щеки, после которых кожа выглядела более или менее гладкой, сунул руки в проймы подставленного Никодимкой красного камзола и в рукава зеленого кафтана. Камердинер обошел его, собирая кончиками пальцев незримые соринки и пушинки. После чего Архаров пошел вниз.

Бессловесный немец лежал в чуланчике, откуда убрали все лишнее, чтобы проще было за ним ухаживать. Сейчас в этом чуланчике было не повернуться - тыча пальцами в больного, ругались Матвей и дед Кукша. А у открытых дверей, радуясь бесплатному зрелищу, собралась дворня.

Матвей полагал, что опасность миновала и больного уже можно сажать, иначе и до пролежней недалеко - вон, вишь, когда немца поворачивали, чтобы обтереть, он заметил особенное посинение задницы и пяток. Костоправ возражал - от сиденья нечто в шее нарушится такое, чего словами не назвать, а разве что пальцами нащупать. Матвей пророчил смертельные язвы от пролежней, дед Кукша - столь же скорую смерть от преждевременного усаживания. Словом, сцепились…

- Сам же ты велел костоправа искать, - разняв сперва спорщиков окриком, сказал Архаров.

- Ну так он сперва и был надобен! Теперь-то можно лечить и по правилам! - огрызнулся доктор.

- Так и лечил бы сразу по правилам, нехристь! - тут же напал на него костоправ.

Этот дед Архарову сразу не больно полюбился, в том числе и своей многоцветностью. Отродясь обер-полицмейстер не видел такой желтой седины. Дедова волосня выглядела устрашающе - что грива, расчесываемая лишь на Касьяновы именины, что борода, неожиданно полосатая - каждая прядь в ней была иного оттенка, разной степени желтизны. Борода росла едва ли не от глаз, состоя в диковинной гармонии с дедовым носом - лиловато-красным, и с бровями, которые уже можно было в косы заплетать - такой длины были неприглаженные седые волоски, каждый - словно бы сам по себе. Особенно же внушали тревогу дедовы ручищи - этакими, пожалуй, и слону можно кости править. Эти здоровенные лапы были и вовсе багровые - словно вынутые из кипятка.

Архаров велел обоим заткнуться, а Матвея особо предупредил, что немец ему нужен живой и говорящий, так что пусть своей ученостью не щеголяет, а даст довести дело до конца тому, кто с тем делом неплохо справляется.

- Да язвы же пойдут! Слушай, Николашка, ты как хочешь, а я консилиум соберу! - вдруг пригрозил Матвей.

- Чего соберешь?

- Консилиум! Троих или четверых врачей позову, пусть разом подтвердят! Самойловича непременно! Он служил, он лежачих больных видывал! Еще Вайскопфа, еще Преториуса…

- Немцев, что ли? - возмутился дед Кукша. - Много они понимают! Немцу наши хворобы доверять опасно…

- Так он и сам, поди, немец! - возразил Матвей, указывая на больного. - Так что не позднее завтрашнего дня…

- Никаких консилиумов! - распорядился Архаров.

Матвей надулся и проворчал нечто полуматерное. Архарову только его обид не хватало. Обругав доктора и замахнувшись на повара Потапа, которому следовало быть у себя на поварне, а не подслушивать, всунувшись в каморку, он крикнул, чтобы подавали санки. И, когда вышел в сени, одетый в свою широкую синюю шубу на бобрах, туда же выбежал Левушка, бледный и сосредоточенный.

- Николаша, я с тобой.

- На Лубянку, что ли?

- Да.