с перерывами. Но обычно, как только Рилдия трижды хлопала в ладоши, он с удовольствием прибегал играть. Иногда они сидели рядом, иногда он устраивался у нее на коленях. Мать и сын времени зря не тратили. «На уроках, – сказала она ему в самом начале занятий, – я не мамочка, а твоя учительница» [ТМ1]. В четыре года состоялся дебют музыканта в местном женском колледже (чтобы посадить исполнителя на табурет перед роялем, его пришлось взять на руки). А в пять, после того как Ван услышал по радио Рахманинова, он за обедом сообщил родителям, что собирается стать пианистом. Харви нахмурился: «Посмотрим, сынок, посмотрим» (цит. по [VC, 66_ 10]) и проворчал что-то о том, что Рилдия забивает сыну голову всякой ерундой. Приветливый, но замкнутый человек с густой копной темных волос, коротко подстриженных по бокам и на затылке, Харви тешил себя надеждой на то, что Ван станет врачом-миссионером[20]
.Харви нахмурился: «Посмотрим, сынок, посмотрим» и проворчал что-то о том, что Рилдия забивает сыну голову всякой ерундой.
За мягкими манерами и живым смехом Рилдии Би скрывались железная воля и решительность. Сын воплотит в жизнь ее заветные мечты, он пройдет тот путь, который должна была пройти она! К этому времени Ван не отходил от инструмента даже на Рождество. Правда, было одно исключение. В особенно холодный (для Луизианы) рождественский день 1939 года мальчик развернул свой подарок – книгу по всемирной истории с картинками. Довольный подарком, он стал медленно перелистывать страницы, пока не остановился на развороте с видом Московского Кремля. Он был поражен: на фоне высоких красных стен старой крепости теснились разноцветные купола собора Василия Блаженного, напоминавшие своими яркими полосами тюрбаны – восточных магов, волхвов, пришедших поклониться младенцу Иисусу.
Ван поднял голову; его широко раскрытые глаза переполняло изумление:
– Мамочка, папочка, вы возьмете меня туда? – спросил он у родителей. – Ну возьмите меня туда, пожалуйста… [VCG].
Наверное, русская архитектура сплелась в его юном уме с рассказами о Рахманинове и других русских композиторах, чью музыку он уже начинал любить.
– Конечно, сынок. Наверное, когда-нибудь, – заулыбались родители.
Безусловно, это было невозможно – даже если бы им удалось скопить денег на путешествие между континентами. Советская Россия была закрытым и чуждым миром, страной «тайной полиции» и показательных судебных процессов, убийственных чисток и принудительных трудовых лагерей, созданных всесильным Иосифом Сталиным. К тому же в Европе шла война. За четыре месяца до Рождества 1939 года Сталин и Гитлер подписали печально известный пакт о ненападении и немедленно с двух сторон вторглись в Польшу…
Семья… Оставив позади городскую суету Шривпорта, «Бьюик» двигался на запад по дороге 1-20. Вскоре он пересек границу между штатами и оказался в сонном городке Уоском, штат Техас. Когда Рилдия собралась рожать, она предложила Харви потратить полчаса на то, чтобы доехать до соседнего штата – и тогда у них родится техасец[21]
… В этой шутке была только доля шутки. Семья Рилдии была крепко связана со «штатом одинокой звезды», как называют Техас. Начать с того, что ее дедушка, Соломон, был в Техасе священником – одним на несколько приходов. А еще он был евангелистом, уверенным, что все грешники будут гореть в адском огне. Он также преподавал математику и был одним из основателей Бэйлорского университета и первой баптистской церкви в городке Уэйко. Наконец, он был наставником Сэма Хьюстона, который практически втянул независимую Техасскую республику в Соединенные Штаты. И вот теперь работодатель направил Харви в штат, который так много значил для Рилдии…От Уоскома дорога шла в тени сосен, которые окрашивали в зеленые тона весь Восточный Техас. Тенистый субтропический край был совершенно не похож на легендарный Западный Техас с его быками и кактусами, шляпами на десять галлонов и звенящими шпорами. Это была обширная тихая местность, и единственным звуком, разносившимся на многие мили, был шелест ветвей.