Поднебесная. Звездная река

«Ну, он явно предатель», – насмехались люди – за вином, за чаем, гуляя по улицам.

«Насмешка может стать оружием в такое время, как это», – говорит поэт в поместье «Восточный склон». Его брат, который побывал в Шаньтуне, предостерегает их обоих.

– Они договорились о мире. И если судьба Дайяня включена в договор…

«Если это так, – понимает Шань, – то поэзия не оружие». А больше ничего под рукой нет – ни луков, ни стрел в беседке в зимнем саду.

Утром накануне праздника нового года она идет на прогулку вместе с поэтом, к реке и через мост, к храму Пути. При их приближении звонит колокол. Она часто слышала его звон в доме, когда ветер дует с востока, приносит этот звон. Лу Чэнь никогда раньше не приводил ее сюда. Женщин обычно не допускают в храмы. Он что-то сказал здешним священникам, его друзьям, когда привел ее сюда.

Они смущены и любезны. Она выпивает с ними бокал вина, и все они приветствуют приходящий год и возносят молитвы за умерших и за будущее Катая.

«Сегодня ровно год, – думает Шань, – с того дня, когда я была в Ханьцзине, узнала, что приближается катастрофа, и готовилась бежать вместе с Дайянем». Она вспоминает, как пошла за мужем и нашла его у хранилища, где они держали коллекцию.

Он отказался идти с ними. Она настаивала. Она действительно хотела, чтобы он пошел с ними. Они поклонились друг другу, потом она ушла в сумерках в снегопад. Она доливает в свою чашку еще чуть-чуть вина и пьет в память о Вае, о его имени.

Когда они возвращаются в поместье «Восточный склон», поэт не разрешает ей взять его под руку и поддержать, хотя она пытается сделать вид, что это нужно ей самой. Они несколько минут стоят на мосту, глядя вниз, пытаясь увидеть, есть ли в реке рыба. Иногда обитатели «Восточного склона» или священники удят рыбу с этого моста, как говорит он. Иногда им везет.

Сегодня ничего не видно. Стоит холодный сухой день, светит бледное зимнее солнце. Прозрачная вода в реке. Она представляет себе, какой холодной она должна быть на ощупь, на вкус. В этом почти просматривается идея для песни. Она чувствует себя предательницей только потому, что у нее в мыслях возникают образы. Она знает, что Лу Чэнь упрекнул бы ее за такое самобичевание. И понимает, что он был бы прав.

Подойдя к ферме, они входят в ворота, и там, идя по дорожке и глядя на главный дом между голыми деревьями, фоном которому служат сосны, Шань видит двух призраков на крыше в предвечернем свете.

Мужчина и женщина стоят очень близко друг к другу, но не соприкасаются. Они состоят из дыма и тени, и кажется, готовы уплыть, если ветер дунет посильнее. Ей кажется, что они смотрят вниз на них, на нее.

Шань непроизвольно тихо вскрикивает. Поэт поворачивается к ней, следит за ее взглядом. И улыбается.

– На этот раз я их не вижу. Их там двое?

Она лишь кивает, глядя во все глаза на крышу.

– Это Ма, – говорит его отец. – И девушка с Линчжоу.

– Я никогда не видела привидений, – шепчет она. – Я боюсь.

– Они не желают причинить нам вреда, – мягко говорит поэт. – Как они могут желать этого?

– Я понимаю, – отвечает она. У нее дрожат руки. – Но я боюсь.

На этот раз он все же берет ее под руку, и они идут в дом.

В домах действительно живут привидения, и они меняются – дома меняются со временем, люди, живущие в них, и привидения тоже меняются. Поместье «Восточный склон» в этом отношении ничем не отличалось от остальных, хотя дом братьев Лу долгое время служил приютом для многих разных людей, подобный маяку, мягко сияющему в ночи сквозь деревья.

Когда пришло время, командующий Цзао Цзыцзи покинул свой пост в армии императора, удалившись от всякой общественной жизни и службы. Он приехал в «Восточный склон», его там радостно приняли, и он жил там до конца своих дней.

В самом начале своей жизни в поместье он женился. Ее звали Шао Бянь, из города под названием Чуньюй, расположенного западнее, на противоположном берегу Великой реки от тех болот, где он так долго обитал.

У нее были необычные рыжие волосы, у Шао Бянь: говорили, что ее предки родом из пустыни за границами империи. Цзыцзи также привез в поместье ее престарелого отца, бывшего учителя, утратившего здоровье на тяжелой работе сторожа на руднике после того, как один из его сыновей подался в разбойники. Этот сын погиб, насколько удалось выяснить.

Младшему брату жены, которого звали Пань, Цзыцзи дал образование, а потом отправил учиться на офицера кавалерии Катая.

Говорили, что его жена очень умна и красота ее необычна. Поэтесса Линь Шань в то время, когда она еще жила в «Восточном склоне», обучила ее каллиграфии и другим навыкам образованного человека.

В свою очередь, жена Цзао Цзыцзи, с его одобрения, обучила всему этому их дочь. Их дочь вышла замуж за человека, сдавшего экзамен на степень цзиньши, что делало честь их семье. Их сыновья стали солдатами, оба, а потом, через много лет, ушли с военной службы, дослужившись до высоких рангов.