Поднять Россию с колен! Записки православного миссионера

Лозунги о несправедливости рождаются так: сначала человеку внушают, что у него есть права, о существовании которых он и не подозревал, а потом заявляют, что этих прав ты лишен. Жил себе человек спокойно без всякого DVD, а ему вдруг говорят, что каждый порядочный человек имеет DVD, и лишь тебя этот коммунистический (вариант: «воровской») режим совершенно несправедливо лишил права на пользование DVD. И вот человек, который доселе даже не знал, что это такое, начинает смысл своей жизни видеть в борьбе за обладание DVD.

Так же и здесь: жила себе девушка и никогда и не помышляла о том, чтобы стать священницей. По правде говоря, она и в храм-то не заходила… Но тут ей говорят: «Да ты знаешь, как тебя православные унизили! Они не разрешают тебе стать священником!» — и всё, одним озлобленным нервным клубком, борющимся за свои «права», в мире стало больше…

А ведь сущность человека совсем не сводится к борьбе за свои права. Человек вообще осуществляет себя не тогда, когда пользуется своими правами, а когда он исполняет свой долг. Помимо того, что у человека есть права, в его жизни имеет место еще и служение.

Так вот священник — это священно-служитель. Это не человек, который обладает правами священника; напротив, он несет послушание священника, служит.

Так что Церковь просто не возлагает крест священнослужения на плечи женщины. По-моему, тут не столько ущемление прав, сколько забота о женщинах.

Но, кроме этого, есть еще и несколько психологических мотивов. В женской религиозности есть какая-то парадоксальность. Есть такая странная церковная алхимия. Берем два компонента: первый — Православие, второй — женщина. Каждый из этих компонентов сам по себе теплый, пушистый, хороший. Теперь сливаем их в одну колбочку. Что получаем? Православие + женщина = приходская ведьма. Далеко не всегда, конечно, но все же слишком часто, чтобы этого не замечать.

Удивительно, но факт: почему-то женская религиозность более жестока, нежели религиозность мужская.

Вроде бы с именем женщины связаны тепло и ласка, мягкость и заботливость. Но слишком часто приходится замечать, что женская религиозность бывает гораздо более ригористической, жесткой и даже жестокой, чем религиозность мужская. У многих женщин России есть опыт изгнания из храма. Как точно написала об этом опыте публицистка рериховского лагеря Т. Книжник — нередко наши прихожане «реагируют на длину юбки, рукава рубашки и отсутствие платка на голове с чуткостью и непреклонностью, достойной самого исправного турникета в метро». Но — кто же именно работает «турникетом» в наших храмах? Священники ли, бородатые прихожане, или, напротив, «босолицые» благочестивые юноши контролируют «форму одежды» заходящих женщин? Да нет — свои же товарищи по полу. Знаменитые наши «бабушки»… И даже проповеди священников, призывающие их воздержаться от такого самочиния, зачастую не помогают.

Посмотрите, как разнится поведение мужчины и женщины в храме (при условии, что у обоих еще нет опыта церковной жизни).

Мужчина, впервые зашедший в храм, ведет себя как охотник в лесной чаще. Он опасливо и внимательно озирается по сторонам. Но он опытен, он еще и не в таких переделках бывал. Поэтому он во всем разберется сам, он сам решит, куда какие свечки втыкать, и не стоит лезть ему под руку с советами…

Женщина же, впервые заходящая в храм, напротив, открыта к советам. Она только обрадуется, если кто-то подойдет к ней и объяснит. И вот она получает первые наставления: у этой иконы свечку за пять рублей, у этой — за десять, здесь поцелуй, здесь один поклон, а вот тут — три…

Но человек склонен ситуации своего первого вхождения в новый для него опыт воспроизводить вновь и вновь. И если женщина на заре своего воцерковления получила инструкцию, то и потом в течение десятилетий эти обретенные ею «тайные знания» она будет транслировать все новым и новым захожанкам. Может быть, поэтому женская религиозность бывает более «инструктивной» и жесткой.