Поднять Россию с колен! Записки православного миссионера

Я просто совершенно уверен, что именно женщина написала дикий «акафист Божией Матери в честь иконы Ея, «Прибавление ума». Это самобытное (а также самовольное) творение (увы, растиражированное Мгарским монастырем Полтавской епархии с поддельным благословением Патриарха Алексия) возвещает: «О, Всенепорочная Дево, в Царстве Сына Твоего, иже что нечистое не выйдет за нарушение Заповедей Божиих, люди умом притупляются, да наказаниями вразумляются и будут петь Тебе: Радуйся, грязных женщин, пришедших в храм, обличающая. Радуйся, продолжающим ходить грязными в храм, колдунам и чародеям их портить подвергавши. Радуйся, грязных дерзавших касаться святыни, скорбями и болезнями наказуеши. Радуйся, касаться церковной святыни в эти дни, грех дважды усугубляеши. Радуйся, потерявших страх Божий, забвению их ум придаеши. Радуйся, не ходящим в храм во дни очищения, благодать им сохраняющая. Радуйся, грязным бравшим благословение у священников, благодати им не даеши. Радуйся, священников, касающихся грязных женщин, благодати на несколько часов лишаеши. Радуйся, священников, не вразумляющих людей, наемниками именуеши. Радуйся, Пресвятая Богородице, прибавление ума»…

Автору сих виршей ум явно не был прибавлен – оттого творение ее равно дико и с точки зрения содержания, и с точки зрения соблюдения правил церковно-славянского языка… Естественно, что с учением Церкви подобные домыслы не имеют ничего общего.

Порой приходится слышать, что недавно обратившаяся женщина готова до истощения «запостить» всю свою еще неверующую семью.

Через женские предания транслируются такие «нормы» благочестия, как запрет передавать свечку через левое плечо. Женщины создают культ «батюшки» на приходе (возводя его в ранг «старца»).

А уж женская готовность верить самым нелепым домыслам давно уже сделала устойчивым и в церковной лексике словосочетание – «бабьи басни».

И это – не просто частность. На первых же страницах Библии мы встречаемся с предупреждением о том, что женская религиозность склонна к крайностям. Ева беседует со змием в Эдемском саду, и змий спрашивает, что же Бог запретил людям. Ева отвечает: нам к древу познания добра и зла нельзя прикасаться. Но заповедь-то была другая: не вкушай плода древа познания добра и зла. Ева же вместо «не вкушай» говорит даже «не прикасайся», вместо плода теперь уже запретно все древо. Ева ужесточает заповедь.

Тем самым, по мысли свят. Филарета Московского, Ева не выказывает понимания смысла запрета, и внешнее действие («не прикасайтесь») выставляет как условие вечной жизни. Случайный, внешний мотив Ева поставляет здесь главным и единственным. Отсюда змей видит, что жена не внутренними нравственными мотивами руководится, но простым страхом перед наказанием – и именно сюда направляет свои усилия.

Библию иногда полезно читать по-детски. Представьте эту картинку как на страничке «Детской Библии»: жена стоит перед яблонькой, а змей обвился вокруг ствола и даже голову сверху свесил. И в ответ на слова жены о смертоносности прикосновения он всем своим видом говорит: «Да я не то что прикоснулся, живу я тут – и ничего! Так что давай, вперед, без суеверий!».

Так именно ужесточение, искажение заповеди женой привело к ее более легкому нарушению: смерть – в понимании Евы – происходит от прикосновения, а раз она уже видела змия, прикоснувшегося к древу, то так стало легко допустить, что прав не Творец, а этот столь необычный собеседник. И затем уже в опыте самой жены еще прежде вкушения от древа познания вроде также подтвердилось, что можно нарушить заповедь без особых последствий: жена сначала «взяла плодов его», увидела, что прикосновение к древу не убило – и после этого «и ела».

Так часто в нашей церковной жизни: излишне жесткие и необъясненные запреты приводят наших взрослеющих детей к итоговому разочарованию в фундаментальных и обоснованных истинах Евангелия.

И то, что первый поступок женщины на земле, согласно Библии, это ужесточение запрета, вряд ли случайно. Женская религиозность ищет запреты, с радостью их принимает и транслирует.

Боюсь, что женское священство стало бы не более добрым, а более жестким…

Кроме того, не стоит забывать и об особой впечатлительности женщин. Их отзывчивость могла бы сослужить дурную службу, если бы появилось женское священство. Вспомните – как проходит исповедь в приходском храме. Кающийся стоит рядом со священником – и оба они открыты взорам остальных людей. А на исповеди люди, понятно, рассказывают о разном. И грехи бывают действительно грязные и подлые. Нетрудно догадаться, как все это будет отражаться на милом лице отзывчивой и сердечной священницы. Да по ее лицу весь храм будет читать, про что идет речь…