Поднять Россию с колен! Записки православного миссионера

Как видим, жонглирование догматическими цитатами в теологии не приветствуется. Если на ученом совете Духовной Академии диссертант начнет ссылаться на видения, голоса, интуицию сердца и «духовный опыт» – его защита окончится провалом.

Отсюда – мой вопрос к уважаемым академикам. Представьте, что в ВАК (10) поступают два текста. Оба написаны одним и тем же человеком. Методика их написания одна и та же. Одна диссертация – о Плутархе. Вторая – об Афреме Нисибинском. Чем исследование биографии, мысли и литературного наследия одного автора научно-предпочтительнее, нежели другого? Второй менее известен? Тем более – значит, в научный оборот вводится новый материал. Но на самом деле второе имя гораздо более известно, чем имя Плутарха. В более привычных озвучке и титуловании оно звучит как «преподобный Ефрем Сирин». Святой Православной Церкви, чья молитва переложена Пушкиным («Отцы пустынники и жены непорочны»).

Да, забыл назвать имя автора обоих исследований – С.С. Аверинцев. Член-корреспондент Российской Академии наук.

Так отчего же один труд признается заслуживающим внимания ВАКа, а второй – нет? Из-за национальности, имени, веры исследуемого автора? Или из-за того, что исследователь соглашается с мировоззрением исследуемого им писателя? Пушкинистам, значит, запретим соглашаться с Пушкиным, исследователям творчества Толстого запретим соглашаться с Львом Николаевичем, а тем, кто изучает Достоевского, запретим выражать согласие с Федором Михайловичем? Вывесим на дверях ВАК объявление – «Диссертанты не имеют права солидаризироваться с мировоззренческими суждениями исследуемых ими авторов»? Снова хотите ввести мировоззренческую цензуру?

А точно ли согласие со взглядами исследуемого писателя есть препятствие к научному исследованию его жизни и творчества? Или, напротив, помощь?

По убеждению авторов письма, «Вообще-то все достижения современной мировой науки базируются на материалистическом видении мира. Ничего иного в современной науке просто нет».

Вот эта фраза и есть главная и непростительная (с научной точки зрения) ошибка академиков. Ибо этой фразой они выдают свое глубинное убеждение в тождестве понятия «естествознание» и «наука». А ведь объем понятия «наука» много шире, чем «естественные науки». «Современная мировая наука» – это и гуманитарные дисциплины. А в мире гуманитарных исследований мы найдем немало ученых, чья мотивация, приведшая их к исследованию именно этого тематического поля, была именно религиозной. Мировоззрение многих ученых (порой сложившееся в ходе их научных поисков, а порой к этим поискам их и обратившее) бывает живо-религиозным. И христианским, и буддистским, и мусульманским, и просто философско-идеалистическим (11).

Так не только у гуманитариев, но и в медицине. Ученый медик может упорствовать в своем научном поиске, исходя именно из своего религиозного убеждения. Переживая свою помощь людям как свой религиозный долг.

Да и не всякий современный физик-математик согласится с тотальной формулой наших постсоветских академиков. «В грандиозном напряжении, с каким наша эпоха работает в этой области (физика занимается не фундаментальными частицами, а фундаментальными структурами природы), выражается человеческий порыв проникнуть в интимнейшую суть вещей. Я не виноват, если эта суть не материальной природы, если нам приходится иметь дело скорее с идеями, чем с их материальным отражением», – исповедуется в своем «антипозитивистском грехе» В. Гейзенберг (12). А однажды Гейзенберг сказал почти словами Ф. Бэкона: «первый глоток из сосуда естественных наук порождает атеизм, но на дне сосуда ожидает нас Бог» (13). Да и создатель кибернетики Норберт Винер вынужден признать, что «наивный реализм физики уступает место чему-то такому, с чем мог бы охотно согласиться епископ Беркли» (14).

Полагаю, что авторы письма согласны с теорией расширяющейся эйнштейновской вселенной. Но неужели и ее автор – бельгийский священник Жорж Леметр – тоже «базировался на материалистическом видении мира» (15). И как можно после этого уверять, будто «ничего иного в современной науке просто нет»?

Но вновь вернемся в правовое поле. Отказ ВАК в признании теологических дипломов означает нарушение международных обязательств России. Есть Лиссабонская конвенция «О признании квалификаций, относящихся к высшему образованию в Европейском регионе» от 11 апреля 1997 года (ETS № 165). Она ратифицирована Россией 25 мая 2000 и вступила в силу (для России) 1 июля 2000 г. Согласно этой конвенции, Россия признает дипломы европейских университетов. Но во многих из этих университетов есть теологические факультеты и кафедры. В университете Страсбурга, например, целых два теологических факультета (католический и протестантский). Мне лично доводилось читать лекции на теологических факультетах Софийского, Белградского, Бухарестского университетов.