Поднять "Титаник"!

Капитан Бутера с «Уоллеса» принял этот сигнал и просигналил в свою очередь корабельным гудком. Тотчас же он отдал в машинное отделение команду «самый медленный вперед». То же самое сделал вслед за Бутерой и капитан Апхилл. Оба буксировщика начали осторожное выверенное движение. «Уоллес» при помощи трехсотфутового троса увлекал за собой «Морз», а оба буксировщика на тросе в четверть мили длиной увлекали за собой «Титаник», который, подобно черной горе, поднимался и опускался на волнах.

Главный трос вышел из воды, прогиб его делался все меньше, наконец трос натянулся, как струна. По сигналу капитана Бутеры матросы зафиксировали трос со своей стороны.

С борта «Титаника» оба буксировщика казались игрушечными корабликами на фоне безбрежного кипящего океана. Иногда за огромными волнами скрывался то первый, то второй буксировщик. Казалось невероятным, что две хрупкие скорлупки могут тащить за собой сорокапятитысячетонную громадину. Однако как бы там ни было, а метр за метром, фут за футом «Морз» и «Уоллес», сложив свои десять тысяч лошадей, принялись тащить за собой «Титаник».

Лайнер двигался еле-еле. До Нью-Йорка по-прежнему было двенадцать тысяч миль на запад. Однако куда важнее был тот факт, что с той холодной ночи 1912 года лайнер впервые продолжил свое движение в направлении порта.

Зловещие тучи медленно ползли по небу, пока не затянули весь южный небосклон. Надвигался фронт урагана. Питт неотрывно всматривался вдаль, буквально на глазах цвет воды становился все более и более темно-серым, усиливался ветер, менявший направление каждые несколько секунд. Все чайки, еще недавно стаями летавшие за кораблями, теперь исчезли. Единственное, что не давало Питту и команде почувствовать себя окончательно покинутыми в этом зловещем бушующем океане, — был вид ракетного крейсера «Жюно». Крейсер держался от них на расстоянии пяти миль, не увеличивая и не сокращая эту дистанцию.

Питт посмотрел на циферблат ручных часов, затем перевел взгляд за борт и после этого ленивой прогулочной походочкой направился в сторону двери в гимнастический зал.

На пороге ему встретился Джиордино.

— Ну что, разбойники, все тут, что ли?

— Молодые люди нервничать изволят, — сказал Джиордино, стоя напротив вентилятора и безуспешно пытаясь уворачиваться от струи прохладного воздуха. — Не будь тут адмирала Сэндекера, все парни давно бы уже взбунтовались и у тебя был бы самый что ни на есть форменный мятеж.

— Ладно болтать-то. Все на своих местах?

— Как один.

— Уверен?

— Так точно. — Докладывал начальник тюрьмы Джиордино. — Ни один из заключенных не выходил, даже по-маленькому.

— Тут все нормально?

— Идеально. А как там наши гости? — поинтересовался в свою очередь Джиордино.

— Обыкновенно. Не угодить: то им недостаточно тепло, то кондиционер слишком сильно работает. В таком вот духе.

— Понятное дело.

— Ты бы сходил к ним на корму, развлек бы парней, тем более что у тебя, как я вижу, вполне игривое настроение.

— Как это я их развлеку?

— Ну, я не знаю… Анекдотов парочку расскажешь… Иди, на месте сориентируешься.

Джиордино, изобразив обиду и бормоча что-то себе под нос, отправился исполнять приказание. На палубе уже сгущались сумерки, наступившие раньше из-за того, что небо было плотно затянуто тучами.

Еще раз взглянув на часы, Питт распахнул дверь и вошел в гимнастический зал.

Всего три часа назад буксировщики принялись тянуть лайнер. То, что совсем еще недавно представляло собой новацию и вызывало всеобщий ажиотаж, теперь, по прошествии трех часов, сделалось рутиной. Сэндекер и Ганн, склонившись над рацией, переговаривались с находящимся за пятьдесят миль от них на «Каприкорне» Фаркаром, который сообщал самые последние сведения о приближении урагана Аманда. Все остальные члены команды сгрудились в полукруглой части зала возле маломощной печурки.

Все подняли глаза на Питта, причем в каждом взгляде было желание услышать какую-нибудь приятную или хоть немного успокаивающую новость. Все разговоры прекратились, так что Питт был вынужден хоть что-то сказать всем этим людям.

Питт заговорил, и его голос прозвучал нарочито спокойно и уверенно — на фоне всеобщей тишины и тихого потрескивания генератора.

— Приношу извинения, джентльмены, что заставил себя ждать. Я полагал, что крепкий кофе несколько взбодрит нас, придаст сил, потому и не торопился.

— Слушай, нельзя ли покороче? — прервал его Спенсер, в голосе которого явно слышалось плохо скрытое раздражение. — У всех полно работы, и тем не менее, мы уже полчаса ждем тебя. Что случилось?

— Все просто. — Ясным голосом сказал Питт. Через несколько минут лейтенант Стерджис посадит на палубу «Титаника» свой вертолет. Посадит в последний раз. Через несколько минут начнется шторм. За исключением меня и Джиордино, я хочу, чтобы вы все, включая вас, адмирал, вернулись на «Каприкорн» на вертолете.

— Питт, не превышаешь ли ты свои полномочия, — сказал Сэндекер, подавляя раздражение.

— Да, сэр, до некоторой степени. Однако мне кажется, что у меня есть некое моральное право поступать именно таким вот образом.