Поднять "Титаник"!

— В том, что вы сказали, капитан, четыре части… — Превлов сделал паузу, чтобы зажечь сигарету. — Первое. Оба американских буксировщика будут уничтожены двумя советскими агентами, которые уже сейчас находятся на «Титанике» под видом обычных спасателей-аварийщиков. Теперь — второе. В тот момент, когда эпицентр урагана будет точно в том районе, я перебираюсь на «Титаник» и принимаю командование кораблем. Поскольку в этом районе Атлантики сила ветра редко когда превышает пятнадцать узлов, при таком ветре и соответствующем волнении я с моими людьми сможем спокойно проникнуть внутрь через грузовой люк, который в условленное время откроет изнутри один из наших агентов. Третье. Все парни, которые пойдут со мной на «Титаник», хорошо знают свое дело, так что от нынешней команды лайнера в считанные секунды останутся только пух да перья. Мои ребята умеют работать быстро и качественно. И наконец — четвертое. Захват для всего мира будет обставлен таким образом, словно нас тут и близко не было, а американцы, решившиеся тащить корабль в шторм, просто-напросто оказались в эпицентре урагана и потеряли свой драгоценный «Титаник». По международным законам это означает, что лайнер сделался ничейным. Раз американцы его потеряли, а сами к тому же испугались и сбежали — какие могут быть к нам вопросы? Мы действовали строго в рамках правил. Пока там американский экипаж был, мы даже и близко не приближались, а как только экипаж сбежал — извините. Все по закону. Кто ж виноват, что все сбежавшие утонули. Тут мы решительно ни при чем. Закон говорит, что, кто первый подцепит брошенное судно, возьмет его на буксир, тот этим судном и распоряжается. И этаким счастливчиком будете именно вы, капитан, дорогой товарищ Пароткин. По международному морскому праву вы имеете в такой ситуации полное право взять «Титаник» на буксир и буксировать лайнер туда, куда считаете нужным.

— Думаю, этот план осуществить нам не удастся, — сказал Пароткин. — Ведь фактически все то, что вы собираетесь сделать, на всех языках именуется массовым криминальным убийством. — В глазах его при этом был тусклый свет обреченного на неудачу исполнителя. — Скажите, а вот мне интересно бы узнать, вы разработали столь подробно один только удачный вариант или же и вариант возможной неудачи?

Превлов покровительственно взглянул на Пароткина, улыбнулся своей ледяной улыбочкой и сказал:

— Также нами просчитан и вариант возможной неудачи, товарищ Пароткин. Но давайте будем надеяться, что неудача достанется нашим противникам, тогда как нам выпадет удача. Вы меня понимаете? — Превлов пальцем показал на экран радара. — С моей точки зрения, было бы очень жаль потопить «Титаник» с его бесценным грузом на борту. Тем более, что после вторичного потопления уже никто и никогда не сможет лайнер извлечь со дна.

Глава 59

В трюме «Титаника», значительно ниже уровня поверхности океана, Спенсер и его команда водооткатчиков делали все, что было в их силах, чтобы все дизельные помпы работали бесперебойно.

Им приходилось несладко: в трюме стоял собачий холод, тут была настоящая стальная могила, без элементарных условий для работы. На все огромное помещение приходились лишь несколько портативных лампочек, так что откачивать постоянно поступавшую воду приходилось почти в темноте. Но несмотря на все это парни Спенсера молча и отчаянно трудились чтобы лайнер оставался на плаву, чтобы вода хотя бы не прибывала, а помпы не делали больших пауз в работе.

К семи часам погода ухудшилась настолько, что приближение урагана было уже вопросом времени. Стрелка барометра прошла отметку «29, 6» и продолжала падать, Началась выраженная килевая качка, осложненная креном и смещением центра тяжести судна. «Титаник» болтало из стороны в сторону и даже немного подкручивало вокруг оси. Бывали отдельные мгновения, когда при особенно сильном наклоне какая-нибудь мощная волна заливала одну из нижних палуб. Начался мелкий дождь, который в сочетании со временем суток свел видимость практически к нулю.

Моряки на буксировщиках лишь изредка могли видеть мерцание огней на большой высоте: только этими неверными вспышками огней и был сейчас обозначен гигантский «Титаник», почти полностью растворившийся в темноте.

Главное беспокойство доставлял буксировочный трос, который сразу же за кормой второго буксировочного судна исчезал в грохочущей темноте. Нагрузки, выпадающие на трос, оказывались не в последнюю очередь за счет того, что все три судна, соединенные в гирлянду, отплясывали на волнах вразнобой. Всякий раз, когда особенно большая волна ударяла в «Титаник»", лайнер принимался артачиться, а буксировочный трос выскакивал из воды, напрягался как струна и издавал зловещий напряженный скрежет, как бы жалуясь на судьбу.

Бутера ни на секунду не покидал капитанского мостика и не прерывал связи с матросами на корме «Уоллеса», которые следили за устройством фиксации троса. Внезапно из динамика переговорного устройства, перекрывая грохот океана, донесся громкий голос:

— Капитан?

— Капитан слушает, — ответил Бутера в радиотелефон.