Поднятая целина

– Кто тебя уполномочил хлеб вешать? – не снижая голоса, спросил Макар у Батальщикова.

– Общество…

– Где Давыдов?..

– Я за ним не ходил!

– Правление где? Правление дозволяло?

Демид Молчун, стоявший возле весов, улыбнулся, вытер рукавом пот. Громовитый бас его прозвучал уверенно и простодушно:

– Мы сами, без правления дозволили. Сами берем!

– Сами?.. Вот как?! – Нагульнов в два прыжка очутился на приклетке амбара, ударом кулака сшиб стоявшего на порожке парня, резко захлопнул дверь и крепко прислонился к ней спиною. – Расходись! Хлеб не даю! Всех, кто сунется к амбару, объявляю врагами Советской власти!..

– Ого! – насмешливо сказал Дымок, помогавший кому-то из соседей нагружать хлебом бричку.

Появление Нагульнова было для большинства неожиданностью. До его отъезда в районный центр по Гремячему упорные ходили слухи, что Нагульнова будут судить за избиение Банника, что его снимут с должности и наверняка посадят… Банник, с утра еще прослышавший об отъезде Макара, заявил:

– Нагульнову больше не ворочáться! Прокурор мне самому сказал, что его пришкребут по всей строгости! Нехай почухается Макарка! Вышибут его из партии – тогда будет знать, как хлебороба бить. Зараз – не старые права!

Поэтому-то появление Макара возле весов и было встречено такой растерянной, недоумевающей тишиной.

Но после того как он кинулся от весов на приклеток амбара и стал, заслонив собою дверь, настроение большинства сразу определилось. Вслед за Дымковым возгласом посыпались крики:

– У нас зараз своя власть!

– Народная!

– Покличьте его, ребяты!

– Ступай, откель пришел!

– Рас-по-ря-ди-тель, под такую…

Первым пошел было к амбару Дымок, молодецки шевеля плечами, с улыбкой поглядывая назад. За ним нерешительно тронулось еще несколько казаков. Один из них на ходу поднял с земли камень…

Нагульнов неторопливо вытащил из кармана шаровар наган, взвел курок. Дымок остановился, замялся в нерешительности. Остановились и остальные. Вооружившийся увесистым камнем повертел его в руках, бросил в сторону. Все знали, что уж если Нагульнов взвел курок, то при необходимости он не задумается его спустить. И Макар это подтвердил незамедлительно:

– Семь гадов убью, а уж тогда в амбар войдете. Ну, кто первый? Подходи!

Охотников что-то не находилось… На минуту наступило общее замешательство. Дымок что-то обдумывал, не решаясь идти к амбару. Нагульнов, опустив наган дулом вниз, крикнул:

– Расходись!.. Расходись зараз же, а то стрелять зачну!..

Не успел он окончить фразы, как над головой его с громом ударился о дверь железный шкворень. Друг Дымка, Ефим Трубачев, бросил его, целя Макару в голову, но, увидев, что промахнулся, проворно присел за арбу. Нагульнов принимал решения, как в бою: увернувшись от камня, брошенного из толпы, он выстрелил вверх и тотчас же сбежал с приклетка. Толпа не выдержала: опрокидывая друг друга, передние бросились бежать, захрястели дышла бричек и арб, дурным голосом взвыла поваленная казаками бабенка.

– Не бегай! У него только шесть патронов осталось! – воодушевлял и останавливал бегущих появившийся откуда-то Банник.

Макар снова вернулся к амбару, но он не взошел на приклеток, а стал около стены с таким расчетом, чтобы в поле его зрения были все остальные амбары.

– Не подходи! – закричал он снова подступавшим к весам Дымку, Трубачеву и другим. – Не подходи, ребята! Перебью!

Из толпы, расположившейся шагах в ста от амбаров, выступили Батальщиков Иван, Атаманчуков и еще трое выходцев. Они решили действовать хитростью. Подошли шагов на тридцать, Батальщиков предупреждающе поднял руку:

– Товарищ Нагульнов! Обожди, не подымай оружию.

– Чего вам надо? Расходись, говорю!..

– Зараз разойдемся, но ты занапрасну горячку порешь… мы хлеб с изволения берем…

– С чьего это изволения?

– Из округа приехал какой-то… Ну, из окрисполкома, что ли, и он нам дозволил.

– А где же он? Давыдов где? Размётнов?

– Они в правлении заседают.

– Брешешь, стерва!.. Отходи от весов, говорят тебе! Ну?.. – Нагульнов согнул в локте левую руку, положил на нее белый, потерявший от старости вороненье ствол нагана.

Батальщиков безбоязненно продолжал:

– Не веришь нам – пойди сам, погляди, а нет – мы их зараз сюда приведем. Брось грозить оружием, товарищ Нагульнов, а то плохо будет! Ты противу кого идешь? Противу народа! Противу всего хутора!

– Не подходи! Не трогайся дальше! Ты мне не товарищ! Ты – контра, раз ты хлеб государственный грабишь!.. Я вам не дам Советскую власть топтать ногами.

Батальщиков хотел было что-то сказать, но в этот момент из-за угла амбара показался Давыдов. Страшно избитый, весь в синяках, царапинах и кровоподтеках, он шел неверным, спотыкающимся шагом. Нагульнов глянул на него и кинулся к Батальщикову с хриплым криком: «А-а-а, гад! Обманывать?.. Бить нас?!»

Батальщиков и Атаманчуков побежали. Нагульнов два раза стрелял по ним, но промахнулся. Дымок в стороне ломал из плетня кол, остальные, не отступая, глухо взроптались.

– Не дам… топтать… ногами… Советскую власть!.. – сквозь стиснутые зубы рычал Макар, бегом направляясь на толпу.

– Бей его!