Подняться по фарватеру (СИ)

Дальше пришлось огибать холм, на открытые пологие склоны которого выходить было никак нельзя — противник заметит и завалит из своего длинноствола. Кирилл бежал, стараясь не сбить дыхание, прилично склонившись вперед. Графская туша перевешивая два неполных рюкзака и автомат, тянула назад. Все, надо искать место для лежки — преследователи явно приближались. Один император, конечно же, ушел бы, но бросить друга? Никогда! Увы, лес здесь был редкий, древние лиственницы перекрывали свет солнца подлеску. Поздно! Часть азорцев, догадавшаяся, куда направился сангарский монарх, рванула не по следу, а напрямик через холм. Кирилл опустил Серебряного, отцепил карабин от лямок, пристроил друга спиной к толстенному стволу — древесина у лиственницы вязкая, пуля не пробьет — сам залег за выступающим корнем и стал готовиться к бою. Выложил оставшиеся магазины, огляделся — если подойдут справа те, кто шел по следу, то будет плохо. Сдвинув маленький рычажок, включил подсветку прицельной марки и чуть приподнял ствол за цевье автомата — магазин не должен касаться земли.

Первый азорец уже в сотне метров, пора. Он стрелял одиночными, стараясь экономить боеприпасы. Противник на поляне залег, скрываясь за мелкими неровностями склона холма — не дураки буром под прицельный огонь переть. Неожиданно справа метрах в восьмидесяти хлестнул выстрел винтовки. Пуля пролетела над самой головой, шевельнув горячей волной волосы. Пришлось вжаться в землю. Залегшие бандиты поднялись и с криком побежали вперед. Кирилл переключил на автоматический огонь и, выставив ствол над корнем, стал поливать короткими в два-три патрона очередями накатывающего врага. Вокруг щелкали пули, заставляя все сильнее вжимать голову в вязкую массу сопревшей мягкой хвои. Автомат перестал толкаться отдачей в ладонь. На ощупь заменил магазин, передернул затвор и вновь попытался положить приближавшихся противников на склон. Но… запястье обожгло огнем, и он перестал чувствовать пистолетную рукоятку своего оружия. Пытался указательным пальцем надавить на спусковую скобу без всякого результата. Подтянул руку к себе — кисти не было. Перекатившись на спину левой ладонью нащупал аптечку на бедре, рванул мягкую крышку, сунулся и, вспомнив, что жгута там нет, а до Сашкиной аптечки не дотянуться, вытащил упаковку стерильного перевязочного пакета. Кое-как нащупал языком нитку, зажал зубам, рванул, схватил выпавший рулон, зубами же удержал подушечку и стал туго накручивать на правую руку, стараясь остановить кровь. Все-таки получилось. Бросил остатки бинта и потянулся левой ладонью к автомату. Рукоятка была противно-липкой от крови, но выставил в сторону холма и открыл огонь. Ненадолго, впрочем. Вражеская пуля просто выбила автомат из ладони. Звук был жестким и каким-то звонко-металлическим — в затворную раму бронебойный сердечник угодил?

Теперь все, отстрелялся. Остался только кинжал. Против огнестрела, как известно, не играет. Император все равно выдернул маленький клинок из ножен — может быть, хоть одного подрежу?

Азорцы на холме уже поднялись и не особо торопясь двинулись — поняли, что стрелять некому.

И вдруг… длинная гулкая очередь крупнокалиберного пулемета — звук работы этой машины смерти калибра двенадцать и семь с чем-либо другим перепутать было нельзя — просто перерезала противника. Тяжелые пули — каждая более полусотни граммов — разорвали тела врага как бумагу. Пулеметчик с вершины холма — откуда он там взялся? — тут же перевел огонь на тех бандитов, кто пытался подобраться к Кириллу справа и прижал его довольно точными выстрелами из своих винтовок. А сзади всего-то в полусотне метров бодро "закашлял" такой же точно, как покореженный пулей штурмовой автомат императора.

Свои! Откуда? Он вновь перекинулся на спину — так лежать было удобнее — и уже относительно спокойно отдался волне забвения, давно давившей на веки свинцом. Раньше было никак нельзя, а теперь…

****