Подняться по фарватеру (СИ)

Он обошел самолет, осматривая, подписал протянутый механиком формуляр, забрался по приставной лесенке в кабину. Надел шлем, приглушивший все звуки вокруг. Замки ремней, подключение разъемов и штуцеров высотного комбинезона, щелчки тумблеров, включающих все необходимое. Чихнула и тонко запела сзади ВСУ**. Ожили разными цветами плоские экраны на приборной панели, замигали сигнализаторы, отмечая автоматическую проверку всех узлов машины. Повинуясь движению маленького рычажка, закрылся фонарь кабины, пшикнув воздухом в уплотнителях. Проверив реакцию рулей на движения ручки управления и педалей, запросил запуск двигателей. Звонкий голос диспетчера ответил немедленно. Поочередно пробубнив маслонасосами предварительной накачки, завыли турбины. Дождавшись, когда на левом экране со стилизованным изображением самолета красные контуры двигателей пожелтели, а затем сменились на успокаивающе-зеленый цвет, получил разрешение на рулежку. Чуть выдвинув вперед круглые рукояти РУДов***, отпустил тормозную гашетку. Машина как бы нехотя двинулась вперед, реагируя на движения педалей плавными поворотами. На исполнительном старте, находясь строго на осевой, перегазовался, переключил механизацию крыла на взлет и запросил его. Вместе со сразу же последовавшим разрешением, выдвинув до отказа вперед РУДы, почувствовал нарастающий рев турбин. Увидел в зеркале вытянувшиеся далеко назад голубые струи с ярко-огненными окантовками. Нос машины от тяги на взлетном режиме прижался еще ниже, а зажатые тормозами шасси заскрипели по бетону, с трудом удерживая машину. Пора — гашетка отпущена и рывок. Серые бетонные плиты набегают все быстрее и быстрее и вдруг уплывают куда-то вниз. Зацепив взглядом на приборной панели первые двести метров высоты, он убирал шасси. Опять-таки по приборам — увы, еще не прочувствовал как следует ласточку — отметил достаточную скорость и перевел двигатели на второй крейсерский режим — форсажные камеры жрут слишком много керосина, который еще пригодится. Уборке механизации крыла тоже самое время. Машина, как освободившись от оков, рванула ввысь. Ярко голубое небо на глазах темнело, наливаясь насыщенной синевой. Пять, десять, пятнадцать тысяч метров. Граница неба и земли, далекий горизонт, расплывшаяся маревом еще на малой высоте, теперь вообще перестала ощущаться. На тридцати тысячах исчезла и синь. Остались только непроглядная темень пустоты, яростно пылающий диск солнца на юго-востоке, серо-зеленоватый полный месяц луны на западе и далеко внизу — напоминающий наконечник копья север континента, окруженный морем. На тридцати восьми тысячах начали падать обороты турбин — им явно не хватало воздуха. Но, разогнанная в плотных слоях атмосферы, машина, теряя скорость, все-таки дотянулась до расчетного динамического потолка — сорока одного километра высоты. Чуть побалансировала на совсем уже разреженном воздухе своими маленькими крылышками и по параболе устремилась вниз.

Кирилл проводил взглядом Олимп, до которого на этой пташке, увы, не дотянуться. Олимп, под поверхностью которого спала, залитая жидким азотом, база Создателей. Место, где три тысячелетия назад появились первые модификанты, до сих пор хранящее тайны проекта "Феникс". Хорошо приглядевшись можно было заметить небольшое светлое пятнышко в самом центре обращенной к планете стороны — тонкая пленка тепловакуумной изоляции, расстеленная над базой для отражения теплового излучения. Император тяжело вздохнул — пройдут годы, но он доберется до этой базы и раскроет все ее секреты.

Казалось бы, высота упала совсем не намного, но машина начала заметно лучше реагировать на рули, гул турбин стал с ростом оборотов выше. Немного ручку на себя и влево вместе с поданной чуть вперед левой же ногой — размашистая пологая спираль. Так и крутился над герцогством, опускаясь все ниже и ниже. На семи тысячах перевел в горизонт, предупредил диспетчера и, убедившись, что рядом в зоне никого нет, закрутился. Бочка, боевой разворот, динамическое торможение, перегрузкой прижавшее к креслу, другие фигуры высшего пилотажа. Нет, он не пытался выжать из себя все, это было просто невозможно. Машина с определенной долей коррекции под условия Наташки была скопирована с довольно удачного истребителя конца двадцать первого века, рассчитанного на максимальные для землянина перегрузки. Но он-то модификант, способный выдержать во много раз больше. Покрутился в зоне еще двадцать минут, проверяя, на что они вдвоем с этой ласточкой способны и… успокоился, как это ни странно. Слаба подружка, не позволяет получить максимум удовольствия. Для этого нужен совершенно другой аппарат. В голове буквально полыхнуло чужим воспоминанием — воздушно-космический истребитель фантастическими пируэтами раз за разом выскакивает из под ударов многочисленных противников, сам непонятно каким образом успевая бить исключительно точно по целям из своей гравитационной пушки.

Придет время, и он сам будет бить генаев, — подумал император, заходя на посадку, — вот только когда?