Поднятые на белой кошме. Ханы казахских степей

Юдин, 1971, — Юдин В. П. „Тарих-и Шайбани“ как источник по истории казахского и каракалпакского народов XVI–XVII вв. — Тезисы докладов научной конференции профессорско-преподавательского состава КазГУ. Гуманитарные науки. Алма-Ата, 1971.

Якубовский, 1965, — Якубовский А. Ю. Тимур. (Опыт краткой характеристики). — Вопросы истории, № 8–9, 1946.

Ando Shiro. Timuridische Emire nach dem Muizz al-ansab. Berlin, 1992,

Aubin J. Le Khanate de Cagatai et le Khorassan (1334–1380). — Turcica, 8 (1976). Paris — Strasbourg.

Baddeley John F. Russia. Mongolia. China being some Record of the relations between them from thebeginning of the XVII-th Century. Vol. I. London, 1919 (Appendix).

Burton A. Who were the first Ashtarkhanid rulers of Bukhara? — Bulletin of the School of Oriental and African Stadies. University of London. Vol. 51, Pt. 3, 1988.

Haider Mansura. The sovereign in the Timurid, State (XIV–XV-th Centuries). — Turcica. Revue d’etudes turques. Tome 8/2, 1976. Paris-Strasbourg.

Holmgren J. Observation on marriage and inheritances practices in Early Mongol and Yuan society, with particular reference to the levirate. — Journal of Asian history. Vol. 20, No. 2. Wiesbaden, 1986.

Ismail Aka Timur ve devleti. Ankara, 1991.

Manz Beatrice Forbes. The rise and rule of Tamerlane. Cambridge, 1989.

Morgan David. The Mongols. New York, 1986.

Russell G. Kempiners Jr. Vassaf’s Tajziyat al-amsar wa tazjiyat al-asar as a Source for the history of the Chaghadayid Khanate. — Journal of Asian History. Volume 22. No. 2. Wiesbaden, 1988.

The Successors of Genghis Khan. Translated from the persian of Rashid al-Din by John Andrew Boyle. New York and London. Columbia University Press. 1971.

Woods John E. The Timurid dynasty. Bloomington, Indiana, 1990 (Papers on Inner Asia. No. 14).

Послесловие

От редактора

Со времен тюрков, создавших первую евразийскую империю в Великой Степи (VI–VII вв.), политическая организация кочевого населения на пространствах от Волги до Енисея перестала быть только местным, узкорегиональным фактором. Государство тюрков, созданное кочевым народом и включившееся в систему отношений крупнейших держав тогдашнего мира, не только изменило геополитическую конфигурацию территорий между Китаем и Византией, но и, приспосабливаясь к новой роли, само стремительно менялось. Появились новые властные элиты, уже не связанные с каким-либо одним племенем. Их политическое самосознание диктовалось имперскими нуждами и имперскими амбициями, далеко не всегда связанными с первоначальной землей тюркского эля.

В XIII веке Великий Монгольский улус, созданный Чингизханом и его потомками в еще более обширных пределах, чем Тюркский каганат, не только повторил ситуацию рождения новой властной элиты („золотой род“ Чингизхана и его окружение), но и создал в Великой Степи на много веков вперед устойчивую политическую традицию, определявшую и регулировавшую систему властных отношений внутри государств — наследников Монгольской империи. Гарантом сохранявшейся однородности этих государств стала идеология казалось бы безвозвратно ушедших имперских времен, которая иерархически организовала постплеменное сообщество, возглавленное Чингизидами. Вновь складывающиеся племена и новая племенная, аристократия переместились в нижние слои политической, организации кочевого общества, а на самом верху оказались те группы военной знати, которые были генеалогически связаны с „золотым родом“.

Имперская эпоха в истории Великой Степи стала временем рождения новых этнополитических сообществ с новыми элитными группами, новой структурой власти и новыми формами политической организации кочевого мира. Одним из этих новых этнополитических сообществ стали казаки (казахи), чье рождение как народа неразрывно связано с эпохой создания и распада степной империи. Сохранив многие принципы политической организации и политической идеологии империи, новое сообщество развивалось тем не менее под воздействием иных импульсов, порожденных изменившимися условиями геополитической среды.

История этого решающего этапа, когда из массы раздробленных империей древних кипчакских племен конденсировался казахский этнос и первое Казахское государство, эта история не может быть познана, понята и оценена без знания состава и структуры того властного ядра, вокруг которого и усилиями которого осуществлялись интеграционные процессы. Таким ядром была постимперская властная элита, сложившаяся в Великой Степи в XIII–XIV вв., генеалогически связанная с Чингизидами, а политически — с новыми этнотерриториальными группировками.

Стремясь реализовать свои собственные запросы и интересы, силой исторической необходимости степная элита тех времен стала мощным фактором консолидации раздробленного кочевого мира, сопровождавшейся разделом и переделом Центральной Азии, определившим на столетия этническую и политическую судьбу слагающих ее регионов.