Поднятые по тревоге

К этому времени уже начало развиваться наше контрнаступление под Тихвином. Ставка Верховного Главнокомандования, используя охватывающее положение наших войск и несколько изменившееся в нашу пользу соотношение сил, приняла решение нанести ряд ударов по сходящимся направлениям на Кириши, Грузине. Главный удар из района Тихвина на Будогощь - Грузино наносила 4-я армия, которой командовал генерал К. А. Мерецков.

52-я армия под командованием генерал-лейтенанта Н. К. Клыкова должна была, взаимодействуя с Новгородской группой Северо-Западного фронта, разгромить противника в районе Малой Вишеры и перерезать его коммуникации у Грузино.

Наступление началось в середине ноября, но на первых порах очень медленно. 20 ноября соединения 52-й армии в ночном бою, завязавшемся после успешно осуществленного обходного маневра, овладели Малой Вишерой. Войска 4-й армии вели бои на окраинах Тихвина, западнее и южнее города.

Дивизии 54-й армии, остановив противника под Волховом и Войбокало, тоже должны были принять участие в наступлении.

Как раз в эти дни мне сообщили любопытную "новость": гитлеровцы, так и не добившись осуществления своих планов выхода к Ладожскому озеру через Волхов и Войбокало, не придумали ничего умнее, как объявить по радио, что командующий 54-й армией генерал Федюнинский покончил жизнь самоубийством. Право же, мне до сих пор непонятно, какую, собственно, цель они преследовали таким сообщением. Меня могли убить, могли назначить на другую должность, но от этого, в сущности, ничего бы не изменилось. Нелепость же сообщения о том, что я будто бы покончил с собой из-за неудачной операции под Волховом, была вполне очевидна. Ведь Волхов-то остался в наших руках, так что ни о какой неудаче не могло быть и речи. Вернее всего, потери, понесенные противником под Волховом и Войбокало, были настолько значительны, что гитлеровцам требовалось хоть чем-нибудь подсластить очередную горькую пилюлю, которую они преподнесли немецкому народу.

Я посмеялся над глупой выдумкой фашистских пропагандистов и быстро забыл об этом. Но вскоре мне позвонил А. А. Жданов.

- Иван Иванович, слышали фашистские басни о вашем самоубийстве? - спросил он и шутливо добавил: - Значит, долго будете жить.

А на следующий день меня срочно вызвали к аппарату ВЧ. Услышав в трубке голос жены, которая в то время находилась в Свердловской области, я вначале даже обеспокоился:

- Что случилось? Почему ты звонишь?

- Ничего не случилось, - ответила жена. - Мне вчера передали из райкома партии, чтобы я приехала в Свердловск для телефонного разговора с Москвой. Я приехала. А вызвали меня, оказывается, чтобы дать возможность поговорить с тобой.

По-видимому, кто-то из штаба Ленинградского фронта решил, что надо успокоить мою жену, которая могла узнать о вымыслах гитлеровцев. Кто из товарищей проявил такую заботу и чуткость, я не знал, но был искренне благодарен ему.

В последних числах ноября я выехал в штаб Ленинградского фронта для уточнения задач, которые предстояло решить 54-й армии в уже начавшемся контрнаступлении наших войск под Тихвином.

Ехать пришлось по ледовой трассе, проложенной через Ладожское озеро. Эта "Дорога жизни", как ее называли ленинградцы, вступила в строй 22 ноября.

Лед был еще хрупким и местами совсем тонким, но все же через озеро тянулись колонны автомашин с продовольствием для осажденного города. Автомобили шли с неполной нагрузкой, чтобы уменьшить опасность разрушения льда. С этой же целью к грузовикам прикрепляли сани, на которые укладывали часть грузов.

Мы ехали по необозримой белой равнине. Кругом были только снег и лед. И по этой равнине, растянувшись почти до самого горизонта, бесконечной линией темных точек двигались автомашины. По обеим сторонам пути чернели вехи. Регулировщики, одетые в белые маскировочные халаты поверх полушубков, стояли на пронизывающем до костей ветру и флажками указывали дорогу.

То здесь, то там виднелись поднятые к небу стволы зенитных орудий. Сами пушки, укрытые снежными кирпичами, были почти незаметны. Противник совершал частые налеты на Дорогу жизни. Об этом свидетельствовали разбитые автомашины и многочисленные воронки, затянутые тонким льдом.

Тяжел и опасен был труд ладожских шоферов. Но они понимали огромное значение своей нелегкой работы. Ледовая дорога являлась единственной коммуникацией, связывающей Ленинград со страной, и ее роль была исключительно велика.

Я не буду подробно рассказывать о Дороге жизни. Об этом с достаточной полнотой говорится в книге Дмитрия Васильевича Павлова "Ленинград в блокаде". Как уполномоченный Государственного комитета обороны по продовольственному снабжению войск Ленинградского фронта и населения Ленинграда, Павлов приложил немало труда и энергии, проявил незаурядные административно-организаторские способности, обеспечивая доставку грузов через Ладожское озеро в порт Осиновец и далее по железной дороге в Ленинград. О себе Павлов в книге не упоминает, но работал он много и добросовестно, особенно в дни, когда противник овладел Тихвином и была перерезана железная дорога Тихвин - Волхов - Мга.