Поднявший меч. Повесть о Джоне Брауне

Речь Торо в защиту Брауна слушал молодой литератор Вильям Гоуэлс, впоследствии известный американский писатель. «Когда Торо начал говорить о Брауне, то передо мною оказался вовсе не тот, кто рисовался мне в воображении: мягкий, нежный, любящий, старый, робкий, — а человек типа Джона Брауна, принципов Джона Брауна, и такого человека мы должны были кап-то полюбить… как-то принять в свои души».

Сам Гоуэлс принял. Когда подошел его час, он выступил в защиту рабочих лидеров, которых ложно обвинили во взрыве бомбы на Хеймаркетской площади в Чикаго.

А Торо десять дней спустя после приговора в дневниковой записи, изобразив, как обычно, закат солнца, признался: «Мне было тяжело смотреть на эту красоту, ибо душа моя переполнена капитаном Брауном. Столетия требуются, чтоб выковать такого человека, как Браун, и столетия, чтобы его понять.

Я радуюсь тому, что был его современником».

2

Брауну было важно, что происходит в политике, что пишут в книгах, газетах, что говорят ораторы.

Он принял решение. Он знал, чего он хочет, он уже действовал, он готов к новым действиям. И ни за что не отступится от своего плана, даже если останется в одиночестве. Но с каждым прожитым годом ему виднее и виднее, как важны обстоятельства, хотя он все меньше и меньше им подчиняется.

В то время не надо было даже прикладывать ухо к земле, чтобы услышать подземные толчки. Почва сотрясалась.

Были оптимисты — Новый Свет их воспроизводил с завидным постоянством, — которые утверждали, что все проблемы будут решены чудесами техники: паровоз, телеграф, машины, фабрики, железные дороги. В 1853 году «Юнайтед Стейтс Ревью» предсказывал, что благодаря электричеству через полвека всю работу будут исполнять машины, управляемые автоматически. А людям только и останется, что любить друг друга, познавать мир и быть счастливыми.

И хлопкоочистительная машина действительно позволила за день собрать в пятьдесят раз больше хлопка, чем собирали руками. Она убыстрила и неизмеримо облегчила труд. Но эта же машина — парадоксальным образом — способствовала укреплению рабства: цены на хлопок повысились, южный хлопок успешно соперничал с английским на мировых рынках, соответственно поднялась цепа на рабов.

Внедрение машины, несомненно революционизирующее, вовсе не привело людей к долгожданному счастью. Более того, в главном — социальном, экономическом, политическом и нравственном — конфликте эпохи техника не была на стороне морали.

Шел год восемьсот пятьдесят седьмой.

Уэнделл Филипс повел Брауна с собой на диспут. Филипсу предстоял поединок с Джорджем Фитцхью. После смерти Кэлхуна Фитцхью остался главным идеологом Юга. Он — богатый плантатор, образованный юрист, автор книги «Социология для Юга: крах свободного общества». Именно он ввел в английский язык это слово «социология».

На одном из аболиционистских собраний Филипс сказал, что крах потерпело, терпит не свободное, а рабовладельческое общество. Если Фитцхью с этим не согласен, приехал бы сюда, сразились бы открыто.

Джордж Фитцхью принял вызов.

Друзья и родные убеждали не ехать. — С кем вы собираетесь разговаривать? Вот губернатор Уайз полагает, что ни один порядочный южанин вообще не должен бывать на Севере, очень осуждает тех, кто посылает своих детей туда учиться…

— Высоко уважаю нашего губернатора, но считаю, что он неправ. С ложными идеями нельзя сражаться ни запретами, ни арестами, ни казнями. Только другими идеями. Более сильными, более верными, более привлекательными.

Вот вы все, ваши друзья, родные — вас никого не надо убеждать, что наш Юг прекрасен. Здесь хвалят мою книгу. Льщу себя надеждой, что верно выразил ваши мысли. Но знали все вы и без меня.

На Севере же думают иначе. Они забыли или делают вид, что забыли историю: не было великих цивилизаций без рабства. Северян надо переубедить. Их можно переубедить. Не всех, конечно, но многих. Они не знают Юга, никогда не видели ни хлопкового поля, ни цветущих магнолий. Многие не видели южанина, уверенного в себе, с колыбели привыкшего командовать, умеющего командовать. Не ездить туда — это просто страх, неверие в наши идеи. А я в них верю и противников не боюсь.