Поднимаясь из пепла (СИ)

— Мое убежище, — ответил он и вошел внутрь. Я не могла заставить себя войти следом, опасаясь остаться с ним наедине в запертом помещении, поэтому осталась топтаться снаружи. Чен высунулся на улицу и посмотрел на меня, приподняв темную бровь.

— Ты так и будешь топтаться на месте?

— Я останусь на улице, — твердо ответила я, направляясь к поваленному дереву. Усевшись на сухой ствол, я поставила сумку на колени и обхватила ее руками, крепко прижимая к груди.

Чен некоторое время понаблюдал за моими действиями, после чего кивнул головой и вышел на улицу, закрыв за собой дверь. Он уселся напротив и вытащил сигарету, после чего затянулся, выпустив облако дыма. Я слегка закашляла и махнула рукой, разгоняя дым перед своим лицом.

— Что ты хочешь знать? — лениво спросил он, явно не реагируя на мои попытки увернуться от дыма.

— Что ты имел в виду, когда говорил о том, что мне лгут?

— Ты сама догадалась, иначе не пришла бы сюда, — он откинул голову на поваленный ствол и уставился в небо, слегка прищурив свои глаза.

— Я ничего не понимаю, — мой голос прозвучал жалобно, даже для моих ушей, — я не могу уложить все это в своей голове. Мне с самого детства внушали о том, что я грешница, что я должна искупить свою вину перед богом и человечеством. Я верила в это! А теперь все, кого я не спрошу, понятия не имеют об этом! Они смотрят на меня, как на чудачку, у которой отросла вторая голова или отвалился нос. Я никогда не находила никаких доказательств, но я верила. Вся моя жизнь была основана на вере. Теперь ее нет. Я чувствую пустоту у себя внутри и не знаю, чем теперь ее заполнить.

Мой голос сорвался и только сейчас я осознала, что по моим щекам катятся слезы. Я торопливо подняла руку и вытерла щеки ладонью, шмыгнув носом.

— Мне знакомо это чувство, — тихо произнес Чен, откидывая сигарету в сторону, — если ты хочешь услышать ответы, то я не дам тебе их, поскольку сам не знаю всего. Но одно я знаю точно, что есть секта извращенцев-педофилов, которые прикрываются религией, чтобы творить безумные вещи. Я долго терпел насилие со стороны своего отца, пока не узнал, что он вовсе не мой отец. Он усыновил меня, убив мою мать. Правда вышла наружу совершенно случайно, и фактически ударила меня по голове. Я больше не мог мыслить здраво. Я блять сходил с ума.

Чен вскочил на ноги и начал ходить кругами, потирая свою голову ладонями.

— Но почему? — всхлипнула я, понятия не имея, что хотела спросить.

— Почему мы? Почему они? Я блять не знаю. Ублюдки чувствуют безнаказанность, потому что у них есть то, чего нет у других. Ресурсы, деньги, власть, я блять не знаю, что еще.

— Так ты до сих пор, — я не могла заставить себя договорить фразу, но Чен все понял. Он затряс головой и на мгновение зажмурился.

— Нет, — выдохнул он сквозь стиснутые зубы, — я вышел оттуда. Давно.

— Но как?

— Я убил этого ублюдка, — его взгляд был твердым, а глаза холодными, — после этого я никогда не сталкивался с ними.

— Ты убил отца? — я раскрыла рот от удивления.

— Он не мой отец, — Чен сплюнул себе под ноги и снова уселся на ствол дерева, вытаскивая очередную сигарету, — я не знаю, кто мой родной отец. После того, как я его убил, мой дядя взял на себя роль лидера нашей семьи. Он помог мне провернуть все, как несчастный случай. Все поверили, что мой отец упал с лестницы и сломал себе шею. Теперь мой дядя входит в братство пяти, но я блять не хочу даже знать, что они там делают.

— Ничего не изменилось, — тихо произнесла я и уставилась на свои стиснутые руки. Я вспомнила, как пришел новый брат, но я никогда не видела его лица, — скажи, у твоего отца был красный пояс?

— Да, — выдохнул Чен, покосившись в мою сторону.

— Я помню тот день, — произнесла я, скидывая сумку на землю, — на посвящение пришел новый брат. Пояс на его талии был красным.

Воспоминания угрожали поглотить меня целиком, поэтому я вскочила на ноги и быстро стала двигаться кругами, ухватившись за свой длинный белокурый хвост.

— Что ты имеешь в виду? — напряженный голос Чена выдернул меня наружу.

— Что я имею в виду? — повторила я, останавливаясь около его ног. Чен уперся локтями в свои колени и подался вперед, всматриваясь в мое лицо, — это именно то, о чем ты и так знаешь.

— Нет, — сиплым голосом произнес Чен, — он поклялся мне, что не занимается этой херней. Он лидер нашей семьи, но он не насильник.

— Я не знаю, был ли это твой дядя или нет, но если ты думаешь, что убив отца, ты сократил численность братства, но ты глубоко ошибаешься. Их пять, Чен, и они продолжают делать то, что делали.

Мой голос сорвался и угрожал перейти на крик. Я была сломлена. Мой мир рухнул в одно мгновение. Я больше не чувствовала крепкой почвы под своими ногами. Вера, на которой держалась моя решимость, сейчас не просто пошатнулась, она окончательно умерла, похоронив и меня под своими обломками. Во мне бурлил весь ужас от происходящего, а воспоминания один за другим проносились перед глазами.

— Но как он мог? — всхлипнула я, вцепившись руками в свои волосы, — он же мой отец.