Поднимаясь из пепла (СИ)

Я вспомнил все подробности, которые вылились на головы людей, после всех экспертиз и расследования. И я чертовски понимал слова Джессики о том, что она убила бы ублюдка снова и снова. Моя дочь, Аврора, практически одного возраста с ней, и я блять даже представлять не хочу, что такое могло когда-то произойти с моей девочкой. Я лично бы выпотрошил ублюдка. Но что по-настоящему мне не давало покоя, так это воспоминания о том, что насильников могло быть несколько, а расплатился за все только ее ебаный отец. Сама реакция Джессики на меня говорит о том, что был кто-то еще. И мне хотелось вгрызться в глотку этим чертям, чтобы навсегда избавить мир от нечисти. Но для этого мне необходимо завоевать ее доверие, чтобы Джессика сама поделилась подробностями своей жизни. Она сменила имя, сменила цвет волос, сбежала из города, чтобы затеряться в толпе и навсегда исчезнуть с их радаров. Что ж, я помогу ей стать сильнее, чтобы уничтожить ублюдков, если она этого пожелает.

Я привез Джессику на границу, чтобы начать ее подготовку. Она растеряна и явно напугана. Первые наши тренировки были похожи на хождение по кругу, когда она слишком боялась, чтобы приблизиться ко мне, но в конце концов мы начали делать успехи. Ее сердце медленно таяло, выпуская наружу эмоции, которые она подавляла долгое время.

— Я спрашивала отца, зачем он делал то, что делал. Знаешь, что он ответил? — ее злой смех разнесся по пустому залу, — он ответил, что делает это, потому что может. Потому что уверен в своей безнаказанности. Они все связаны чем-то, все они. И я не знаю, чем именно.

— Ты имеешь в виду членов братства?

— Да, — кивнула она головой, — их всех что-то связывает. Когда я была в комнате, где меня допрашивали, ко мне вошел Сенатор, который схватил меня за шею и пригрозил убить на том самом месте, если я раскрою рот и выдам их всех. Я понятия не имею, кого мне следует выдавать. Если бы Сенатор не выдал себя, я бы и его не узнала. Я же не могу давать показания, ориентируясь на запах, голос или чертовы родинки на теле.

С каждым словом, что она произносила, я все больше и больше мрачнел. Я блять нутром чувствовал, что мне не понравятся ее слова.

— А есть приметные родинки на теле? Или, может, шрамы?

— У нового брата была родинка в форме маленького сердца, — едва слышно прошептала она.

Я сцепил зубы и старался выпустить воздух, который, казалось, застрял в моих легких.

— Где была эта родинка, Джессика? — тихо спросил я мрачным голосом.

Она молча уставилась в мои глаза. Я ощущал, как напряжение волнами исходило от моего тела, но ничего не мог с собой поделать, страх сжимал мое горло. Я хотел услышать ее ебаный ответ, но одновременно, я боялся узнать то, о чем уже догадывался.

— В паху, — шепнула она, — прямо на сгибе ноги.

— Блять, — громко закричал я, одним движением смахнув со стола бутылку с водой. Она разбилась в дребезги, заливая жидкостью все вокруг. Я видел, как Джессика в страхе съежилась и побледнела. Мне стоит совладать со своими эмоциями сейчас же, но блядская паника уже подступила к моей голове. Я вскочил на ноги и запустил руки в волосы, оттягивая их в разные стороны, — блять!

— Прости, — наконец, выдавил я, — я не хотел тебя пугать. Ты не виновата.

Джессика молча сидела на скамье, вжимая голову в плечи. Я шагнул ближе и взял ее за руки, не обращая внимание на сопротивление со стороны ее худого тела.

— Я сорвался, но это не твоя вина, Джессика. И я уж точно не хотел, чтобы ты начала меня бояться. Просто я услышал что-то, что заставило меня испытать гнев и шок одновременно.

Она судорожно сглотнула и кивнула головой. Мое сердцебиение медленно замедлялось.

— Я не хотела тебя расстраивать, прости, — ломким голосом произнесла она.

— Нет, — я покачал головой и сел рядом, — ты тут абсолютно блять не при чем. Не бойся говорить то, что тебе хочется рассказать.

Я отвел Джессику обратно и шумно выдохнул. Мне стоит прямо сейчас отправиться в дорогу.

Четыре часа спустя, я без стука влетел в кабинет и остановился около его стола. Я был зол и разочарован. Ярость буквально кипела под моей кожей, скользила по венам и ударяла в виски, окрашивая мир в красный цвет.

— Что ты делаешь? — его голос был мрачным, а брови сведены вместе.

— Это ты, — бросил я ему в лицо, тяжело опираясь на стол.

Он поправил свою рубашку и встал на ноги, огибая стол, чтобы встать со мной на один уровень.

— Поясни, — потребовал он. Он блять смеет что-то требовать от меня. Я резко выпрямился и ухватился рукой за его горло, отталкивая от стола и впечатывая его спину в стену.

— Ты блять знаешь, о чем я, — зло прошептал я, всматриваясь в его темные глаза. Моя рука на его шее стала сжиматься, чувствуя, как хаотично бьется его пульс под моими пальцами. Его зрачки расширились, и тень сомнения и страха промелькнули, а затем исчезли, словно их и не было. Но я знал его. Я блять знал его так же хорошо, как самого себя. Или мне хотелось думать, что я знал его.

— Ты понятия не имеешь, во что ввязываешься, — прохрипел он под моей рукой.

— Так что тебе мешало рассказать мне? Рассказать, как ты насилуешь детей, мать твою.