Поднимаясь колёсами на гору Фудзи. Сборник рассказов

Рогов мог бы подняться от берега в гору, мог двинуться в другую сторону – как бы посуху (и волна уже с готовностью стекленела под ногой). Но пошел по шпалам вдоль берега. Долли шла следом по песку, увязая ногами. Впрочем, идти по шпалам было в равной степени неудобно.

Впереди белел стенами дом, где были окна и крыша над головой.

В правом окне виднелась вершина горы Фудзи в лучах восходящего солнца. В левом – вершина горы Фудзи поверх ветки цветущей сакуры. В третьем окне – особый вид на вершину сквозь лежащую на берегу большую бочку без дна.

По стенам на полках расставлены были предметы: линейка, циркуль, рычажные весы, часы (одни песочные, другие – со стрелками), колбы, мензурки с делениями, бутылки и банки с жидкостями и порошками, модель кривошипно-шатунного механизма, машинка для выдувания пузырей.

«Я в реале, наверное, действительно профессор», – подумал Рогов.

Он провел взгляд по полкам. Сливая и смешивая из бутылок и банок. Одно меняло цвет, другое выпадало в осадок, третье испарялось. Прозрачное становилось синим, белое растворялось в прозрачном. Что-то хлопнуло со вспышкой и легким дымом, почти взорвалось.

«Я, должно быть, реально химик», – подумал Рогов.

Весы, линейка и циркуль тоже удостоились взгляда.

Рогов перевернул песочные часы, песок сыпался из верхней склянки в нижнюю. Что ж, закон тяготения никто не отменял. Перевернул будильник со стрелками, часы затикали, секундная стрелка пошла вниз. Это было глубоко правильно.

А весы? Положи на чашку весов камень, и она опустится.

Камней была куча – все ярких цветов, чтоб легче отличать друг от друга.

Рогов взял сразу два – один положил на левую чашку, другой на правую. Левый оказался тяжелее. Подержав в руке, Рогов решил бы в пользу правого камня, но весам следовало верить.

«Может быть, я скорее отличился в области физики?», – думал Рогов.

Тем временем (тем или, может быть, – этим) Долли сварила кофе. Дым поднимался над чашкой, но настоящего вкуса не было. Рогов откусил от яблока – словно положил в рот кусок картона. То же и с пирогом, которому по замыслу следовало быть сладким. То же и с маленьким бутербродом (селедка, яйцо, майонез, листик петрушки), – Рогов любил такие.

– Я научусь, – сказала Долли, – научусь, и все будет. Все у нас будет-будет.

Она обогнула стол и села на колени Рогову. Обхватила шею рукой. Рогов тоже обнял ее, следуя логике момента. Вес женщины казался нормальным у него на коленях, кожа под рукой теплая. Если поставить ей градусник подмышку, сколько там набежит? А кровь потечет ли, если надрезать палец?

– Ты о чем-то задумался? – спросила Долли.

А если рассмотреть каплю крови под микроскопом, будут ли там видны мелкие кровяные шарики? Или окажется только жидкая красная краска? А потрогать пульс? Есть ли там сердце, которое бьется внутри?

– Ты спишь?

– Нет, не сплю, – машинально произнес Рогов, проводя рукой по левой стороне женского тела к тому месту, где сердце. Он почувствовал под ладонью естественные толчки пульса. Или пульсом считается то, что в запястье?

– Что-то не так? – забеспокоилась женщина.

Все было так. Было так, как было, как и должно было быть. Песок в часах сыпался, секунды в будильнике тикали, камни качались на коромыслах весов. Над остатками белого порошка поднимался дымок. Только в окне вместо ветки цветущей сакуры обозначилась кленовая ветка с желтыми и красными листьями. Но вершина горы Фудзи за веткой никуда не делась.

А за дверью уже давно слышались без слов голоса и смех ни о чем. Затихли, и сразу вошли трое под одним зонтиком, одетые по-японски.

– Привет. От нашего вашему, – сказал самый громкий (другие два были – тихий и молчаливый). – Кажется, ты собрался посмотреть роскошный эротический сон?

– Я? – Рогов изобразил удивление.

– А здесь есть еще кто-нибудь? – вошедший сел, взял кусок пирога с тарелки. – Ничего не выйдет.

– Это почему? – ревниво спросил Рогов.

– Не уложится в двадцать тысяч.

– Что такое эти двадцать тысяч, и почему в них надо уложиться?

– Это за пределами нашего с тобой понимания. И не будем об этом.

– Эротике предпочту знание, – сказал Рогов, гладя под столом гладкое женское колено. – Я думаю, что в каждом мире должны существовать свои законы устройства, – добавил он, переводя взгляд на горсть камней на столе – синих, красных, зеленых. – И я, если я действительно доктор наук, хочу разобраться в этих законах.

– С собой это знание не возьмешь, – сказал тихий.

– Может быть, но я по своей природе, видимо, заточен под такую работу, – сказал Рогов.

Он взял из кучи два камня и положил на чашки весов. Один был тяжелее, другой – легче. Рогов положил их у края стола, давая начало ряду, в котором все камни должны были выстроиться по возрастанию веса.

«Должны ли найтись в каждой куче два камня, одинаковых по весу? – думал он. – Наверное, должны, если это действительно куча».

И действительно, через некоторое время (время шло, хоть и спотыкаясь, склянки часов переворачивались, секунды тикали) два камня – зеленый и синий – уравновесили друг друга на чашках.

– Ура, – сказал Рогов.