Поднимите мне веки

Словом, я усадил его в Запасном дворце за стол и заставил плотно наесться, так что за час до пира он успел навернуть и перечисленное мною, и еще много чего из не перечисленного, но не менее вкусного.

Мне же оставалось лишь утешать себя беседой с сидящими рядом поляками. Хорошо, что одним из соседей оказался Михай Огоньчик – можно потолковать о философии. Вдобавок он тут же познакомил меня с соседями по столу – сдержанным Юрием Вербицким и любознательным, почти как Хворостинин-Старковский, Анджеем Сонецким.

Я бы с удовольствием побеседовал и с князем Иваном, но он был не на шутку занят – у кравчего государя на пиру самая работа.

Федора я увидел лишь дважды, когда он поднимался со своего места. Первый раз молча, кланяясь Дмитрию в ответ на его тост, посвященный царевичу, а во второй раз произносил здравицу в честь государя. Вроде бы все в порядке, и выглядел престолоблюститель неплохо.

Третий раз был уже по окончании пира, когда мы с ним садились на коней. Вид у моего ученика был вполне нормальный, да и сам он то и дело шутил и улыбался, особенно когда рассказывал мне о тщетных потугах Дмитрия соблюдать положенный ритуал.

– Ему ж поначалу сыны боярские должны были все блюда поднести, а он с них отведать. Они ему подносят молчком, стоят да ждут, а он и не ведает, яко ему быти, – с усмешкой рассказывал возбужденный Годунов. – Да и далее тож промашка на промашке. Ломоть хлеба должон был по первости каждому гостю послати, а он...

– Погоди-погоди, – спохватился я. – А мы куда едем-то?

– К тебе, – простодушно пояснил Федор. – Уж больно мне ныне не до сна, а у тебя гитара... – И лукаво склонил голову набок.

Я внимательно посмотрел на него и осведомился:

– Пил?

– Самую малость, – повинился он и тут же нашел оправдание: – А как иначе, коль государь здравицу в мою честь возглашает? Тут хошь не хошь, а чару осуши. Да и мне опосля тож словцо сказывать довелось – небось сам слыхал. Вот все вместе и набралося.

– Слыхал, – вздохнул я, прикидывая, что, если судить по внешнему виду – огненно-красные щеки, пошатывание из стороны в сторону и слегка заплетающийся язык, – только двумя чарами тут явно не обошлось, лукавит парень.

Хорошо хоть впрямую не соврал, отделавшись туманным «набралося».

– Ну вот я чуток и того, – завершил он свой невнятный отчет.

– А что, и Дмитрий с тобой так же пил? – поинтересовался я.

– Не-эт, государь токмо чары пригубливал, – пренебрежительно отмахнулся Федор. – Считай, наравне с кравчим своим, ну разве чуток поболе. Ентот глоток, опосля и Дмитрий два.

– Вот и ты так же должен был, – поучительно заметил я, но нотаций читать не стал.

В конце концов, выпито не так чтоб очень, плюс волнения и переживания сегодняшнего дня, так что это даже на пользу – стресс снимет. Опять же у него и без меня хватает любителей отругать, одна Мария Григорьевна чего стоит.

К тому же царевич, не дожидаясь моих упреков, замахал на меня руками:

– Да памятаю я все, княже. И без того в ушах цельный вечер словеса отца Антония жужжали, потому, сколь мог, удерживался. Он ить мне цельную речь закатил опосля твоего ухода из Запасного дворца. Дескать, сказано... – Федор нахмурился, припоминая, но ненадолго, все-таки память у него отличная, – в книге Исуса сына Сирахова: «Против вина не показывай себя храбрым, ибо многих погубило вино», и еще сказано там же, что вино и женщины развратят разумных. И еще... – Он вновь задумался, но на сей раз безрезультатно, пожаловавшись: – Не помню.

– Ясно, – вздохнул я, с усмешкой добавив: – Зеленый змий по голове настучал.

– Ну да, ну да, – охотно закивал он, даже не расслышав сказанного, но обрадованный тем, что я не рвусь зачитывать лекцию о вреде пьянства и алкоголизма, и смущенно пояснил: – Я ить потому к тебе и засобирался. Мыслю, уж больно матушка недовольна будет, коли запах учует. – И совсем по-детски попросил: – Ты ей завтра не сказывай, ладноть?

– Ладноть, – рассеянно отозвался я, продолжая недоумевать, отчего у меня на сердце так тяжко.

Ну выпил юный престолоблюститель, потому и такой возбужденный. В остальном-то у него полный порядок. А что на щеках румянец, чересчур словоохотлив и то и дело заливисто хохочет – тоже понятно. Непривычна ему выпивка, вот и...

Ах да, Ксения Борисовна!

Однако и тут, стоило мне осведомиться у царевича, спрашивал ли Дмитрий о его сестре, ответ я получил самый что ни на есть успокоительный.

Мол, всего один разок, да и то, услышав от Федора нашу с ним «домашнюю заготовку», не возмущался и не бушевал, не говоря уж о том, чтоб послать за ней нарочного. Всего-навсего коротко кивнул, соглашаясь с убедительными доводами, и даже слегка повинился, что об этом ему как-то не подумалось.

То есть получалось, что и тут полный порядок. Так почему же мне не по себе?

«Мнительным, наверное, становлюсь, не иначе», – решил я.

Увы, но предчувствие меня не обмануло...

Глава 3 Двойной удар

Меня разбудили тяжелые шаги в коридорчике. Кто-то неуверенно топтался подле двери в мою опочивальню.