Подобие дома

Его паучок прял часами,

Рвануть телевизора шнур,

Прижаться к окошку щекою,

Вдыхая холодную пыль,–

Увидеть клеймо роковое:

Выходит окно на пустырь.

* * *

Не жди. Тебя не позову.

Ты проворонил это чудо,

Что не во сне, а наяву

Ходило тенью здесь и… всюду.

Как зуб больной, в себе письмо

Ко мне носил

И не боялся

Ты языком скрести дупло –

Проверить: зуб не закачался?

Но зуб стоял,

Как кремень был.

А под твоей лопаткой ныло,

Чтоб понял ты, как важен тыл,

Что скрыть в мешке не сможешь шило.

II

* * *

Новый год,

А дождик сеет,

А в колодцах глаз печаль.

Но в случайность сердце верит:

Новогодней сказки жаль.

Город – чёрный: грязь потёков.

Город с сумрачным лицом.

От взаимных злых упрёков

Счастье выпало птенцом

Из гнезда, что наспех вили,

Время силясь обмануть.

Плохо прутики скрепили:

Ветру стоило подуть –

Сразу вылезла солома.

Веер палок средь ветвей.

…Было лишь подобье дома,

Как у множества людей.

* * *

Видишь, уже середина зимы.

Праздники все в суете пролетели.

И отчуждение чувствуем мы:

Всё совершилось не так, как хотели.

Нежную юность уже не вернуть.

Ветви осины под панцирем льдины.

Вечной любви обескровлена суть,

До золотой дотянув середины.

Больше не жду, что любовь постучит.

Снег завалил у подъезда ступени.

Белою ниткой никто не строчит

Письма в ночи,

Чтобы выделить тени.

Кончилось время,

Где, словно бутон,

Белый конверт будто вспархивал к свету.

…Ровные строчки и серенький фон

На мониторе включились в беседу.

* * *

Не за горой опять весна:

Не больше месяца осталось.

И, как маршрутка, жизнь тесна,

Но одинокой будет старость.

Барометр стрелку уронил:

Лежит плашмя, не дрогнет даже.

…А ты по-прежнему мне мил,

Ещё страдаю от пропажи

Тебя из суеты моей…

Как за стеклом вагона стынешь,–

Пока что вижу, –

Но слышней

Весенний гул ручьёв отныне.

* * *

Опять весна.

И дождик моросит.

А до травы совсем подать рукою.

Но в воздухе, как изморось, висит

Сплошное тяготение к покою.

Не ищешь разделённую любовь.

Глотаешь, как спасенье, витамины.

И раздражаясь, попадаешь в бровь

Всем тем, кто в суете твоей повинны.

Опять апрель,

Но юность – не твоя…

И сердце от тепла не замирает.

И не бежишь ты в дальние края:

Что будет за горами – сердце знает.

* * *

Я вовсе ещё не жила,

А юность платком помахала.

Дожили мы вновь до тепла,

Но радость куда-то пропала.

Оставь меня,

Память о том,

Как смыты песочные замки:

Волну оттолкнули веслом –

Осталось подобие ямки.

…И больше не ищем любовь:

По силам ль ей мериться с бытом?

Укусы расчёсывать в кровь –

Как плакать о чём-то забытом.

Не в силах ход дней повернуть.

…Добраться бы мне до постели!..

Всё чаще желанье:

Уснуть,

А дни… чтобы мимо летели…

* * *

Как хорошо!..

Умолкла суета.

И про дела на пару дней забыто.

Под прошлым подведённая черта

Мне говорит: «Душа любви открыта».

Но чувствую: я всё же сирота –

Так одинока в неземных желаньях.

В чужих глазах пугает пустота.

День завтрашний – в бесцветных очертаньях.

У будущего даже вкуса нет.

Как шпалы, дни уходят вниз, под гору…

…И всё ж мне хорошо:

На белый свет

Гляжу спокойно даже в эту пору.

Как хорошо!..

Лишь жаль, что лист не бел.

Корявы буквы

И неровны строчки.

И в отведённый я впишу предел

Лишь прозы – сплошь искромсанной – кусочки.

* * *

Я больше не зову тебя

Грустить со мной в рассветах лета.

Своё спокойствие любя,

Я говорю, что песня спета.

А ты – в привычной суете,

В мечте о счастье за морями.

Тебе здесь встретились не ТЕ,

Но все-все скованы цепями:

Их трудно даже распилить,

Порвать – и вовсе невозможно.

…И Бога нечего гневить

Признаньем, что живём безбожно,

Что не хватает слабых сил,

Чтоб наносить на будни глянец.

…Но шмель всё длил свой плавный танец

И над цветком своим кружил

Среди безмозглых мотыльков,

Чтоб защитить не самый яркий

Из экзотических цветов,

Что дико цвёл весь день нежаркий.

* * *

Соседские выросли дети.

И дятел стучит и стучит…

Сосна тонет в розовом свете,

А милый не пишет, молчит.

Не думать о дне проходящем

И больше любви не искать!

…Живут же одним настоящим:

Былое нельзя наверстать.

Так слушай же птичьи рулады,

Пей запах клубники лесной!

Во влажные руки прохлады

Отдайся под стройной сосной.

Так нет же: терзается зренье

В холодной, чернильной ночи;

Гурьбой набегают сомненья

И мучают, как палачи.

Ах, поздно искать, что пропало!–

Оно заросло лебедой.

А надо так, в сущности, мало:

Забыть о себе молодой…

* * *

Снова лето

И блажь перемен.

Мне не надо спешить на работу,

И следить за поднятием цен,

И глушить всей ладонью зевоту.

Здесь не жить мне уже по часам:

Проморгать не бояться минуты,

А по птичьим сверять голосам

Состояние внутренней смуты.

Можно здесь изучать облака

Или нежный узор паутины,

Можно плакать без всякой причины,

Над собой посмеяться слегка.

Можно локти свои же кусать

Или даже любить без оглядки.

…И запойно о счастье писать,

Не боясь, что заглянут в тетрадки.

* * *

Опять нахлынула хандра,

Хоть впереди дыханье лета

И я должна бы быть бодра,

А не искать «рукав жилета».

Не жду хороших перемен,

Хотя идут делишки в гору.

Не встала полностью с колен,

Хотя во мне нашли опору.

Живу в мышиной суете,

Любовь обходит стороною.

И всё встречаются не те,

С кем путь один –

В судьбу длиною.

* * *

Последние летние дни.

К дверям приближается осень.

Я прячусь в глубокой тени

Под кронами мачтовых сосен.

Я прячусь, тебя не зову,