Подобно войне за веру

Теперь он поглядел на щели меж камней, недостаточно узкие, и рассмеялся. Но сейчас он понял, что имел в виду отец. Тристин почти жаждал переложить камни. Он беззаботно рассмеялся, прежде чем подобрать три тяжелых мешка и направиться через самшитовый лабиринт к невысокому дому из камня и дерева, поставленному посреди сада. То, что дом крупней и просторней, а такой эффект достигается перспективой, никто бы не догадался, пока не попал внутрь. Тристин задумался, отражает ли это суть всех Десоллов, или подобный образ – лишь пустое тщеславие. И что там происходит, в глубине здания?

Он опять остановился, когда поравнялся с кедром бонсаи. Тем самым и не тем самым. Когда бы Тристин ни являлся домой, кедр был тот же и немножко другой. Еще один образ? Кивнув своим мыслям, Тристин быстро зашагал по мощенной камнем тропе, упиваясь духом сосен и тяжелым, но отдаленным ароматом ранних роз. А не мешкал ли он в саду, любуясь растениями, потому что боялся скрытого смысла послания, полученного от отца?

Обведя сад еще одним коротким взглядом, Тристин постучал в дверь и подождал. Постучал снова. Дубовая дверь открылась. Белокурая женщина в форме Службы улыбнулась Тристину.

– Салья? Это на тебя отец намекал в послании? А я так беспокоился.

– Дурачок! – Сестра обняла его, прежде чем он успел войти, его мешки рассыпались по камням, когда и он стиснул ее в объятиях. Затем она отстранилась и поглядела на его парадную зеленую форму Службы.

– Ты этого и впрямь добился. Офицер, пилот Десолл.

– Я всегда говорил, что так и будет, – заметил Элсин из прихожей.

Тристин насмешливо сверкнул глазами.

– Ну и встревожил же ты меня своим посланием.

– А ты всех нас встревожил своей пилотской подготовкой, – заявила сестра.

– Дайте человеку войти, – предложила Нинка. – Вы разбросали его имущество по всему парадному крыльцу.

Тристин подобрал наплечную и полетную сумки, а Салья подняла вещмешок и последовала за братом в нижнюю спальню, ту, что за кабинетом.

– Не могу поверить, что ты здесь, – сказал он сестре, ставя свои пожитки у дверей чулана.

– А я, что ты здесь. – Ее темно-синие глаза изучали его. – Мой брат. И уже не братец-малыш.

– Я все еще твой младший братишка.

– Спасибо.

Они внимательно глядели друг на друга.

– Думаю, у мамы припасены кое-какие лакомства. И ждут уже день-другой. – Салья вышла из комнаты и поднялась на полмарша по ступеням. Тристин задержал взгляд на обстановке. Узкая кровать, чуть пыльная деревянная модель древнего корвета, висящая над столом, где когда-то стояла его школьная консоль. Наконец он насытился созерцанием прошедшего детства и последовал за Сальей.

Когда они добрались до большой комнаты, мать поставила поднос с пирожными-малютками на стол, где уже красовались дымящиеся чайнички как с зеленым, так и с черным чаем на старых резных деревянных подставках.

– Приятно выглядит, – заметил Тристин.

– Было еще лучше. Твоя мать почти весь прошлый день провела, выпекая, начиняя, поправляя и нарезая.

– Я чуток помогла, – добавила Салья.

– И съела не меньше, чем сделала, – глаза Нинки блеснули.

– Я по себе знаю, как она по такому истосковалась, – вмешался Тристин, взяв чайник с зеленым чаем и наполнив тяжелую зеленую кружку. – Не могу себе представить, чтобы пища на станции Хелконьи шла в какое-то сравнение с той, что готовят у нас на кухне. – Он обернулся к сестре. – Зеленого или черного?

– Зеленого.

Наполнив кружку сестры, он посмотрел на отца.

– А тебе налить?

– Да, черного.

После этого Тристин налил чаю и для матери. Она никогда не любила черный чай и называла его пахучей водицей.

– Пожалуйста.

– Он все еще сперва наливает чай себе, но хотя бы научился наливать всем другим, прежде чем проглотит свой, – ухмыльнулась Салья.

– Я тоже тебя люблю.

Они сидели вчетвером на капитанских стульях вокруг стола светлого дерева. Элсин поглядел на сына.

– Как чувствуешь себя, став дипломированным пилотом?

Тристин дожевал шоколадный кекс с орехами и пригубил чаю, приподняв руку.

– Да пусть он сперва немного поест, дорогой. Он ведь не исчезнет завтра.

– С этой Службой никогда не знаешь. – Салья бросила взгляд на полуоткрытую скользящую дверь в средний сад, вобрав глазами быстро движущиеся за деревьями облака.

– Чувство как чувство, ничего особенного, разве что оглядываешься на прошлое и понимаешь, что делаешь нечто такое, чего раньше себе и представить не мог.

– Например?

– Ставишь две сотни тонн пластика, металла и композита у никелево-железного астероида и паришь там во тьме при нескольких градусах выше абсолютного нуля. – Тристин вновь отпил чаю и задержал чашку у носа, дабы пар обволок лицо. Вдыхая аромат, закрыл на миг глаза.

Салья подняла пирожное с лимонным кремом.

– Вот эти хороши.

– Не ешь слишком много, – предупредил Элсин, – у меня в запасе особенный обед.

– Мы поедим позже. Как всегда.

Элсин тихо поднялся и, подхватив оба чайника, с зеленым чаем и черным, понес их обратно на кухню.

– Как я понимаю, нам нужен еще чай.

– Как твои проекты? – Тристин попивал черный чай.