Подойди ближе

– Извини, – сказала Ронда. – Я пыталась кое-что понять.

Морщина между её густыми чёрными бровями стала неожиданностью. Ронда никогда не хмурилась. На самом деле Ронда, по мнению Саманты, слишком часто улыбалась. Это ненормально, особенно для человека, который целыми днями выслушивает чужие проблемы.

– Мне нравится всё понимать, – сказала Саманта.

– Знаю. – Ронда отбросила назад свои длинные чёрные волосы.

Саманта посмотрела прямо в большие карие глаза Ронды.

– А что вы пытаетесь понять? – спросила она.

– Пытаюсь понять, как не дать твоей маме отправить тебя к кому-нибудь другому.

Саманта дёрнула головой.

– А почему мама хочет отправить меня куда-то ещё?

– Потому что со мной ты не добиваешься прогресса.

– Что это значит?

Ронда наклонилась вперёд.

– Саманта, я знаю, что у тебя что-то застряло в голове. Мысль. Представление. Что-то крутится у тебя в голове, и ты не выпускаешь его наружу.

Ронда была права, но Саманта ничего ей об этом не сказала.

Саманта посмотрела на свои аккуратно завязанные шнурки на тёмно-синих кроссовках. Ей нравилось, когда всё лежит на своих местах. Ей не нравился беспорядок.

Перемены – это беспорядок. Терапия – тоже беспорядок. Прежде чем она попала к Ронде, мама водила её к двум другим людям, которые «хотели ей помочь». Они заставляли её играть с беспорядочной кучей игрушек в неубранной комнате. Она попросила маму больше её к ним не отправлять.

Так она попала сюда. В целом, ей здесь не нравилось, но хотя бы сбежать не хотелось. Ронда была другой. И эта комната – тоже. Саманту устраивало и то, и другое.

– Мы поссорились, – сказала она.

Ей придётся рассказать Ронде о том, что застряло у неё в голове, чтобы мама не заставила её уйти к кому-нибудь другому.

– Ты и Сьюзи?

Саманта кивнула.

– Хорошо.

Ронда что-то записала в блокноте. Раньше Саманту это раздражало, но постепенно она привыкла.

– Из-за Гретхен.

– Кто такая Гретхен?

– Кукла. Мама сказала, что мы должны делить её между собой.

– А чья это была кукла?

– Мама подарила её нам вместе. – Саманта закатила глаза. – Мне это так не понравилось. Я хочу, чтобы моё было моим. Я не беру игрушки Сьюзи, и я хочу, чтобы у меня были свои игрушки.

– Хорошо.

– Но мама сказала, что мы должны делиться.

Ронда кивнула.

– И я попыталась объяснить Сьюзи, что мы будем брать Гретхен друг у дружки на время. Когда Гретхен возьму я, она будет учиться.

Ронда улыбнулась и снова кивнула.

– Сьюзи расстроилась. Она сказала, что Гретхен не любит учиться. Гретхен любит ходить в зоопарк. Она хотела, чтобы Гретхен постоянно сидела с её плюшевыми игрушками. Она сказала, что, если Гретхен будет учиться, ей станет грустно.

Саманта замолчала, вспоминая, как Сьюзи стояла в её комнате, подбоченясь и выпятив губу. Когда Саманта настояла, что Гретхен надо учиться, Сьюзи устроила истерику. Она закричала: «Но она не любит учиться!»

– И что произошло? – спросила Ронда.

Саманта дёрнула ногами.

– Когда я посадила Гретхен перед книжкой, Сьюзи схватила её и убежала. Она…

– Она что?

Саманта стала считать вдохи, как научила её Ронда. Они вроде как должны были помогать от ощущения, что по ногам ползают какие-то букашки.

Раз.

Два.

Три.

Четыре.

Выдохнув в четвёртый раз, Саманта сказала:

– Она убежала и спрятала Гретхен. А потом вернулась и рассказала мне, что сделала. Я сказала, что найду Гретхен, и Сьюзи расстроилась. Перед… той ночью… она сказала мне, что найдёт для Гретхен другое место, получше, и я ни за что её не найду.

Саманта сжала кулаки и закрыла ими лицо. А потом сказала:

– По-моему, она думала, куда бы спрятать Гретхен, и именно поэтому её… забрали. Она думала, что тот, кто забрал её, поможет ей спрятать дурацкую куклу.

Ронда глубоко вздохнула.

– Спасибо, что рассказала мне.

– Теперь я уже не застряла?

– Думаю, что нет.

Саманта кивнула. Отлично.

– А где кукла сейчас? – спросила Ронда.

– Я её не нашла.

Сьюзи показалось, что Саманта сегодня на удивление разговорчивая. Она болтала без умолку с тех самых пор, как мама забрала её из странного стеклянного домика, куда Саманта ходит три раза в неделю. Хотя Саманта говорила обо всяких скучных штуках вроде умножения и деления на пять, мама, похоже, с удовольствием её слушала. Она кивала и кивала, ведя машину. Но не улыбалась. И Саманта тоже. Саманта была так сильно напряжена, что напоминала робота. Да и говорила как робот. Очень странно. Она говорила так, словно обязана говорить, иначе случится что-то плохое.

Если уж ей надо говорить, может быть, пусть она поговорит о чём-нибудь хорошем?

– Давайте поболтаем о чём-нибудь милом, – сказала Сьюзи.

Ни Саманта, ни мама её, похоже, не услышали, потому что Саманта продолжила рассказывать про цифры и математику. Сьюзи вздохнула.

Зачем вообще к ним ходить, если они не обращают на неё внимания?