Подольские курсанты

Девушки проворно перемахнули через задний борт и уселись на ящики с медикаментами. Но машина не спешила отъезжать, похоже, военфельдшер Петров ждал еще кого-то.

В одночасье пустой и торжественный плац артиллерийского училища превратился в привокзальную площадь. То и дело сновали озабоченные курсанты, подгоняемые командирами. Цепляли к машинам орудия, грузили ящики со снарядами… В кажущейся на первый взгляд суете чувствовалась слаженная работа сплоченных людей. И ощущалась странная смесь тревоги и азарта предстоящего большого дела.

Машу не покидала внутренняя тревога. А может, и хорошо, что они оба сейчас остались там, на гауптвахте. Там они смогут переждать эту тревогу и по крайней мере останутся живы. А она обязательно к ним вернется, что такое пять-шесть дней – не так уж и много! И тогда решит все окончательно. А подрались-то наверняка из-за нее…

Маша попыталась спрятать непрошеную довольную улыбку и неожиданно наткнулась взглядом на Раису Игоревну. Никитина, одетая в темно-зеленую полевую форму, перетянутую широким ремнем, в пилотке, стояла спиной к полуторке и нервно поправляла обмундирование на стоящем перед ней курсанте. Маша пригляделась и узнала Славика, сына Никитиной. Он неуклюже пытался отмахнуться от назойливой заботы матери, нервно оглядываясь – не видит ли кто, как она поправляет ему воротничок. До Машиного слуха доносился их негромкий разговор.

– Мам, ну, не надо. Ты меня только позоришь. – Славик дернул плечом, уворачиваясь.

– Теплое белье не забыл? – Никитина была непреклонна. В эту секунду она была ему и матерью, и командиром.

– Нет. Ну, мам! – Славик недовольно сморщился. Детское лицо его приняло выражение капризного недовольства.

– Ночью может быть холодно, – словно не замечая его возражений, продолжала Раиса Игоревна. – Береги себя.

– Мама, мы едем всего на пять дней. У нас экзамен по топографии через неделю, мы должны к этому времени вернуться. – Славик посмотрел ей в глаза и улыбнулся: – Ну, я пошел?

Он повернулся, чтобы уйти, но она взяла его за руку и строго посмотрела в глаза.

– Сын, я прошу тебя, постарайся без ненужных глупостей. Помни, что у меня, кроме тебя, никого нет.

Он кивнул, как делал это обычно, выслушивая напутствие перед школой, и побежал так, словно спешил к мальчишкам во двор гонять мяч или играть в казаки-разбойники. Мать застыла на месте, глядя ему вслед.

Пробегая мимо санитарной полуторки, Славик заметил Машу и на минуту остановился. Девушка привстала с ящика.

– Маша! – крикнул он, подпрыгивая на месте и пытаясь заглянуть внутрь кузова. – А Сашка-то тоже едет! Его сам Стрельбицкий приказал освободить, представляешь? Ему повезло – он в передовой отряд попал, на самое ответственное место. Они прямо сейчас отбывают. Раньше всех! – Глаза курсанта вспыхнули мальчишеской завистью: – Им даже новые прицелы выдали!

Маша, только что думавшая о ребятах как о спасенных от грядущего испытания, охнула и опустилась обратно на ящик. Люся схватила подругу за руку:

– Ты чего?

– Они тоже едут. В передовом отряде…

Из-за угла казармы показалась колонна машин: четыре полуторки, два полноприводных «ГАЗа» и автобус с прибуксированными пушками. Передовой отряд!

Маша встала в кузове в полный рост и стала пристально всматриваться в лица курсантов. И увидела его!.. Сашка сидел в первой машине, задумчивый и серьезный. Теперь он сидел такой же, как все, готовый к бою, и никто уже не мог обещать ей, что он вернется из этого пекла. Как же изменчива и непредсказуема бывает человеческая судьба… А где же Митя? Взгляд тревожно метался от машины к машине, но все напрасно. А может быть, это знак? Может, не так уж неправа Никитина, предлагавшая Маше правильный выбор, и то, что сейчас она не видит Шемякина среди бойцов, – это прямое указание свыше?

А Сашка в этот момент думал о предстоящем деле. Старший лейтенант Носов перед самой посадкой сунул ему в руки небольшой ящик с новеньким прицелом и назначил ответственным за имущество. И младший сержант Лавров с этой минуты буквально прирос к прицелу, поминутно отгоняя любопытных. В мыслях Сашка был уже там, на рубеже: он готовил позицию, окапывался, снова и снова повторял теорию и вспоминал недавнюю практику. Ему казалось, что он готов к бою, но – к бою учебному, а что там будет на самом деле, он, как ни старался, не мог представить. Было ясно одно: от их передового отряда зависит главное – успеют ли остальные закрепиться на рубеже. И в этом главная задумка командования, главная задача предстоящего маневра.

Машины загрохотали по плацу. Сашка оторвался от своих мыслей и поднял глаза. И наткнулся взглядом на Митю. Тот, стоя навытяжку возле машины с опущенными бортами и кивая головой, выслушивал, что говорит ему лейтенант Алешкин. Сашка дернулся, чтобы окликнуть товарища, но тот вдруг сам повернулся на шум машин и радостно кивнул Сашке на прощанье…

– Все понятно? – Алешкин видел, как отвлекся Шемякин, и решил повторить сказанное. – В первую очередь грузите бронебойные.

– Есть, – сержант вскинул руку. – Разрешите идти?

– Идите.