Подонки

«Хлоп… хлоп… хлоп…» — сработал пистолет с глушителем, и три тела мягкой грудой осели на землю. Четвертого я умышленно оставил в живых. Нам было о чем потолковать на досуге. Им оказался начальник группы. Сперва он удивленно воззрился на мертвецов, затем открыл беспорядочную стрельбу по кустам.

— Где ты? Палач! Выходи! Убью! — истошно орал он. Наконец в обойме кончились патроны.

Тогда я, усмехаясь, вышел из-за деревьев.

— Брось волынку, щенок! Положи ручонки за голову! Будешь паинькой дядя не сделает тебе больно!

Паразит не послушался и полез за запасной обоймой! Пришлось выбить ногой пистолет и дать для острастки разок по морде. Сатанист кубарем покатился на землю, но тут же вскочил, выхватывая кинжал. Дело стало принимать серьезный оборот. Какое-то мгновение я колебался: может, во избежание излишних хлопот пристрелить придурка? Но с сожалением отбросил эту мысль. Нет! Придется брать живым! Информация нужна, как воздух!

Тем временем чертопоклонник нанес удар. Кстати, абсолютно неграмотно. Я шагнул навстречу, одновременно развернув корпус так, чтобы лезвие прошло мимо, и «кулаком дракона»[26] ударил его в висок. Бесчувственное тело свалилось на траву. Я тут же пожалел, что применил этот прием, — еще подохнет, сволочь! Нет бы просто по уху двинуть! Но сатанист оказался живучим, как кошка, и спустя десять минут слабо зашевелился. Я быстро связал ему веревкой руки-ноги за спиной, так что тело слегка выгнулось в позвоночнике.

Как это делается — объяснять не буду. Так вот, упаковал я, стало быть, голубчика, оделся, закурил сигарету и принялся терпеливо ждать, когда он окончательно придет в себя.

Наконец чертопоклонник открыл глаза.

— Привет! — дружелюбно сказал я. — Меня зовут Палач. Знаешь, почему ты до сих пор жив? А потому, что у меня возникло желание немного поболтать с тобой — о том о сем. Скажем, где живет Учитель? Сколько человек в секте? Когда и где состоится очередной праздник? Молчишь. Ай-яй-яй! Дядя-палач начинает сердиться! А, понятно, в чем дело! Ты просто немножко замерз! Ну ничего! Это дело поправимое!

Стащив с сатаниста ботинки, я разыскал в костре хорошо прокалившуюся головню и принялся прижигать ему пятки, мысленно содрогаясь от отвращения и благословляя Бога, что Аня не видит подобной мерзости. Этому типу зелья, очевидно, не перепало, да и закодировать его не успели, поскольку спустя полминуты он уже молотил языком, как пулемет.

Где живет Учитель, чертопоклонник не знал. Тот связывался с остальными либо через Ивана Гермогеновича, либо через Авдотью Петровну, либо через некоего Бориса Федоровича, или, на худой конец, по рации. Двое первых, как ты знаешь, были к тому времени мертвы, а Борис Федорович проживал в деревне Глубокие Озера, появляясь в Матвеевке наездами. В секте, после того как мы с покойным Серегой ее изрядно подчистили, оставалось около тридцати человек. Празднество должно было состояться через десять дней неподалеку от Матвеевки, у Черного Болота.

— Молодец! — похвалил я разговорчивого сатаниста. — Ты мне очень помог! Поэтому заслужил легкую смерть. Прощай! — с этими словами я вогнал ему пулю в затылок.

Обыскав убитых, я обнаружил немало полезных вещей: рацию, пистолеты, запасные обоймы, кинжалы, две пары наручников и карманный фонарик большой мощности. Сложив трофеи в рюкзак, я отволок трупы в кусты и направился к тому месту, где оставил Аню. Девочка по-прежнему крепко спала.

«Милый ты котенок! — грустно подумал я. — Колдун вопреки своей воле сделал для тебя доброе дело! Погрузил в глубокий сон. Ты не видела последних пяти убийств. Твое доброе сердечко могло этого не выдержать!»

Оставаться на прежнем месте было опасно. По следам убитых чертопоклонников могли прийти другие, поэтому я поднял Аню на руки и зашагал в глубь леса. Колдовских глаз я теперь не опасался. Во-первых, они оказались изрядно подслеповатыми, во-вторых, из подслушанного разговора Гермогеныча с учеником я знал, что каждое сильное колдовство отнимает массу энергии, поэтому повторить его поганый Учитель сможет не скоро. Пройдя километров пять, я окончательно выбился из сил. Небо стало заметно светлеть. Видимость улучшилась. И тут! Воистину Господь помогал нам! В траве мелькнул какой-то шальной заяц, страдающий бессонницей. Голод обострил мою реакцию до предела, и я уложил серого бедолагу с двух выстрелов. Признаюсь честно, к нему я почувствовал жалость, которую абсолютно не испытывал к проклятым сатанистам. Но что оставалось делать? Неизвестно, сколько нам еще блуждать по лесу, а девочка была очень слаба, да и сам я держался еле-еле. Подобрав добычу, я отыскал уютную, крохотную полянку, осторожно положил девочку на землю, развел костер и к восходу солнца приготовил нечто вроде шашлыка, благо соль в рюкзаке имелась. Потом, чтобы не заснуть, принялся курить одну сигарету за другой. Наконец, сладко потянувшись, Аня открыла глаза.

— Ой, где мы? — удивленно воскликнула она. — Как вкусно пахнет!

— Завтрак подан, мадемуазель, — галантно объявил я. — Извольте откушать!

Затем хотел сказать еще что-то остроумное, но неожиданно отрубился.