Подонок

Странно, но даже не нервничаю, хотя Митя наверняка уже пришел. Получится у них поговорить? Или все закончится, не начавшись?

Мне бы хотелось, чтобы получилось. Вряд ли мы станем дружной большой семьей, но разве плохо, что у Андрея будет на одного близкого человека больше?

Достаю из рюкзака камеру, чтобы запечатлеть низкие темные тучи. Одна из фотографий, которыми я горжусь – гроза над Прагой. Конечно, снять ту красоту, опустившуюся на старый город, мог любой турист со смартфоном, но фото получилось таким атмосферным, что я до сих пор держу его на заставке телефона.

Весь мой мир сосредоточен на Андрее.

Я пишу для него.

Фотографирую так, как он учил.

Путешествую с ним.

Люблю его.

Вдыхаю свежий воздух с ароматами дождя и выпечки – неподалеку разбили палатки со всякими булочками и хотдогами. Невольно вспоминаются глинтвейн вприкуску с трдельником в Праге. Как мы бродили по Староместской площади, и я ела огромную слоеную булку с мороженым, а Андрей делал вид, что ему совсем не хочется, и ловил моменты, чтобы откусить кусочек.

Прошел всего год, а мне хватит воспоминаний на целую жизнь.

– Торжествуешь в гордом одиночестве?

Я вздрагиваю, услышав голос Тихомирова, и в изумлении оборачиваюсь.

– Что… а Митя?! Вы что, не поговорили?

– Цветочек, уже восемь вечера, ребенку завтра на учебу. А вот ты чем занималась, что даже за временем не следишь?

– Я… а… просто гуляла.

– Зачем ты ушла?

– Решила, что вы должны побыть вдвоем. Как все прошло?

Андрей пожимает плечами, облокачиваясь на перила моста.

– Не знаю. Это непросто, мы словно чужие люди. Но… посмотрим. Не беги впереди паровоза. В жизни полно разочарований, мне бы не хотелось, чтобы ты страдала из-за того, что у нас не получится дружбы с сыном.

– Я хочу, чтобы ты был счастлив.

Андрей улыбается, наклоняется, чтобы чмокнуть меня в висок и заключает в объятия.

– Я счастлив с тобой, Цветочек. Сын это сын. С ним своя история, и я понятия не имею, чем она закончится, но приложу все усилия, чтобы стать ему если не отцом, то хотя бы товарищем. Кстати, у тебя знакомых репетиторов по высшей математике нет?

– Была одна, но она оч-ч-чень занята.

– И чем же? – смеется он. – Замуж, небось, выходит?

– О, она занимается с очень перспективным и очень талантливым мальчиком.

– И что же, не может бросить его ради еще более перспективного и более талантливого?

– Совсем не может, – сокрушенно вздыхаю я, – ведь его отец ей так хорошо платит!

– Ах ты маленькая хитрюга. Ладно, твоя взяла, не буду эксплуатировать труд невесты.

– Я позанимаюсь с ним. Но по скайпу, потому что через неделю мы улетаем, а после возвращения не успеем до сессии. И платить будешь не деньгами.

– Ну-ка, с этого момента поподробнее.

– Я еще не решила. Потом придумаю.

Хотя, конечно, я готова делать все, что он скажет, лишь бы теплые крепкие объятия никогда не заканчивались и каждую ночь он проводил рядом со мной.

– А что с Надей? Она ведь не придет в восторг от ваших встреч.

– Не думай о ней. Я сам разберусь. Если Надя еще раз тебе позвонит, дай трубку мне, но, я думаю, не позвонит. Так что забудь это имя.

“Забудь это имя”… мне стыдно, но появления в жизни Андрея бывшей я боялась даже больше, чем отказа Мити от знакомства.

– Как ты меня нашел?

– Это было просто. – Андрей пожимает плечами. – Ты любишь мосты.

– Мог позвонить.

– Я не имею права оставить тебя наедине с твоим счастьем. И просто обязан сделать все для его приближения.

Я не понимаю, о чем он говорит даже тогда, когда Андрей достает из заднего кармана свернутый в трубочку файл. С трудом вчитываюсь в мелкие буквы, и медленно доходит: это договор. На книгу, тот самый, который прислали из издательства, а я толком и не обратила внимание, до полусмерти перепугавшись грозящей ссоры.

– Подписывай. Юрист Крестовских посмотрел и одобрил.

– Прямо здесь?

Мне вручают ручку.

– Прямо здесь. Давай, Цветочек. Решайся. Я скуплю весь твой тираж и заставлю подписывать его в каком-нибудь провокационном белье.

– Ага, а сам снова возьмешься за камеру, отснимешь пару тысяч кадров и продашь три из них по штуке баксов каждый в журнал, который я буду прятать от учеников, да?

– Подписывай! – со смехом отвечает Андрей.

Я с замиранием сердца ставлю на белоснежных листах подписи и бережно убираю договор обратно в файл. На улице окончательно темнеет и становится зябко. Пожалуй, я с удовольствием бы зашла в одну из уютных кофеен, где так пахнет кофе и выпечкой.

Только сначала мне нужно убедиться в последний раз.

– Ты простил меня за то, что я натворила?

Андрей вновь привлекает меня к себе и заботливо, совсем не эротично, а как-то тепло и осторожно, целует в лоб.

– Ты ничего не натворила. Запомни это, запиши и никогда больше не думай так. Те, кто нас столкнули, уже наказаны. А ты в своей жизни делала только хорошее, поняла? Написала классную книгу, согласилась стать моей женой и вернула мне сына. Если бы мне предложили снова тебя похитить, я бы без промедления согласился.

– И я, – улыбаюсь, как идиотка, прижимаясь к теплой груди, – только, чур, поеду не в багажнике.

– Как пожелаешь.

– И не связанная.

– Непременно.

– И с кофе.