Подонок

Тают на ветру и что?

Мы разлетаемся на миллионы осколков

Я тебя нашел из тысячи диких лун

Мне нравится столько

Мне нравится дорога пульс

Мне нравится твои облака

Не надышаться столько им ну и пусть

И этот волшебный закат

Они думали мы упадём

Океанами стали, мне это нравится, нравится

Друг для друга с ума сойдём

Поцелуй, ведь без тебя мне не справиться

Они думали мы упадём

Океанами стали, мне это нравится, нравится

Друг для друга с ума сойдём

Поцелуй, ведь без тебя мне не справиться

(с) Алексеев. Океанами стали

Спустя три месяца…

— Ну что? Едем гулять?

Натянул шапку на Петарду и дернул за бумбон Кузнечика. Обернулся к Михайлине. Она сидела в инвалидном кресле, нахмурив брови и стиснув челюсти. Одевал он ее против воли. У них часто случалась эта война. Она выгибалась, отворачивалась и не давала себя тронуть. Из больницы когда привез ее, самое трудное началось. Борьба с ее стеснительностью, с упрямством. Когда он раздевал ее, она отворачивалась и плакала. И для него это было невыносимо, хотелось бить окна и выносить стены на хрен. Ненависть ее сил лишала. Чувствовал себя последним конченым куском дерьма.

— Я не смотрю. Слышишь? Надо раздеться и помыться, чистую одежду надеть. Бл*дь! Ну чего я там не видел?

Сжимается, слезы катятся, и у него руки опускаются. Черт же все раздери. Как сложно. Не болезнь ее, а вот все это… боль эта. Ему тоже больно. Его наизнанку выворачивает от ее мучений. И понимает, каково это… но кто, если не он.

— Миш… некому больше, слышишь? Только я могу! Пожалуйста, дай я тебя раздену и искупаю. Черт!

Отвернулся и от ярости кулаком по стене вмазал. Михайлина закрыла заплаканные глаза, а он встал с края постели и отошел к окну.

— Давай я помогу. Ты отнеси ее в ванну. А я сама раздену и воду наберу.

Даша стояла в дверях, покусывая нижнюю губу. Посмотрел на Михайлину. Ее глаза засветились надеждой.

— Хорошо. Давай попробуем.

— И судно… я тоже могу. Она стесняется. Не хочет, чтоб ты. Давай я. Я смогу. Я сильная.

— Ладно. Посмотрим.

Но это и оказалось выходом из положения. Помощь Дашки. Ее она подпускала к себе, помогала себя раздеть, разуть. С Демоном все иначе. Стоило ему приблизиться, как она вся внутренне сжималась, каменела, напрягала все мышцы тела, чтобы всячески помешать. Всем своим видом показывая, что не хочет, чтобы он к ней прикасался.

Тот мимолетный порыв в больнице, когда она заговорила, оказался единичным. Врач посчитал, что слова были случайны, беспричинны. Потому что больше не произнесла ни слова.

Кормила ее тоже Даша. Она ждала, пока та придет со школы, а до этого отказывалась есть. Сжимала челюсти и не позволяла кормить. Все силы своего немощного организма направляла на борьбу с ним.

Но Демьяну это не мешало. Точнее, мешало, но он держал себя в руках, терпел изо всех сил и делал то, что предписали врачи.

Соседка Анна знахарку нашла в деревне. Бабку Устинью.

— Ну, да. И колдует, и ваще Баба— яга.

— Ты, Антихрист, если жизни не знаешь, не вякай. Сиди да жуй блины, и помалкивай. Врачевательница она. Скажет — станет на ноги Мишка или так и останется в кресле. Снадобья нужные даст. Поезжай, грю. Я присмотрю за девочками. А ты давай вези ее.

— Я врачам ее показывал. Самым лучшим. Самым крутым и здесь, и в столице. В один голос говорят — не встанет на ноги. В лучшем случае заговорит и зашевелит руками. Мне по бабкам ездить не хватало.

— Ты на свете сколько живешь? Двадцать годков? Зеленый совсем, дурной. Не взбрыкивай. Дурной, грю. Опыта нет, и жизни не видел. А я видела. Много всего видела, и как больные смертельно на ноги вставали, и как здоровых в гроб клали. Все в человеческой вере прячется. Доказательная медицина хорошо, конечно, но, когда не было ее, по— иному народ лечился и выживал, и болячек таких страшных не ведывал. Вези, говорю. Хуже не будет. На адрес.

Ткнула ему в руки бумажку.

— Вперед и с песнями. Врагу не сдается наш гордый «Варяг». Мой отец после войны всегда напевал. С фронта без обеих ног вернулся и мамке моей еще двоих заделал. Плюнуть и растереть твои проблемы.

Блин ему в тарелку подложила и вареньем полила сверху.

— Она не согласится ехать. Там Дашки не будет, а мне она не дастся. Мыть, ухаживать. Ну сами понимаете.

— Девку на плечо и поехал. Сам знать должен, что делать, чтоб бабы тебе давали. Не маленький уже. На выходные забирай и давай, и с Богом!

* * *

— Я санки взяла и коньки.

— Молодец. На каток заедем. Все. Погнали. Харе дома сидеть. И так завонялись, как дохлятина.

— Сам ты дохлятина. Я пахну. У меня духи есть. Мамины.