Подонок в моей постели (ЛП)

— И я люблю играть… — киваю на мою виолончель. — Но это часы практики, содержание инструмента, изучение музыки, совершенствование техники владения смычком, прослушивание интерпретаций других людей тех композиций, которые я должна выучить. Когда заканчиваю всё это, я люблю быть в тишине. Мне наплевать на последние реалити-шоу, или кто на ком женится в таблоидах. Развлечения порождают шум, а не информацию. Я предпочла бы погулять с друзьями и поговорить об их жизнях, потом пойти в кино или поболтать о знаменитостях, которых мы никогда не встречали и не встретим. У меня есть цели, но они требуют работы. Я не ожидаю, что всё будет доставаться мне с лёгкостью, — я поспешно опускаю глаза. Могла ли я звучать более скучно и жалко? Вероятно, нет.

— Ты так сильно отличаешься от большинства женщин, с которыми я сталкивался. В хорошем смысле, — поспешно уточняет он.

Мой взгляд встречает его, и я тронута искренностью, которую там нахожу. Я чувствую, что краснею.

— Спасибо. Я много чего не хочу. Но определённо нуждаюсь в том, чего хочу.

— Мы похожи больше, чем я думал.

По моим щекам ещё сильнее разливается тепло, когда я улыбаюсь и доедаю свою выпечку. Он вытирается салфеткой и кладёт её обратно в пустую сумку.

— Время признаний.

Слабая паника вспыхивает во мне, когда я представляю те ужасные вещи, в которых он может признаться. О Боже… Мой взгляд метнулся к его левой руке в поисках кольца или линии загара, где могло бы быть кольцо.

Он замечает мой взгляд и смеётся:

— Я не женат. И у меня нет девушки, если тебе интересно. Но я тоже не из Чикаго.

— Ох. Ну, как и я, — я не должна испытывать такую радость из-за того, что он свободен. На самом деле это не имеет значения, если принять во внимание, на каком я этапе в своей жизни.

— Нет, я имею в виду, что не живу здесь. Я в городе лишь на несколько дней или около того, к тому же один.

Я стряхиваю крошки с пальцев, отвлекаясь от того, как разочаровало меня его заявление. Не из-за того, что он не живёт здесь, а из-за того, что он здесь только на несколько дней, и того, что переезжаю. Это подчёркивает то, что мы как корабли, проходящие в ночное время. Хотя сейчас день…

Я поднимаю голову и смотрю на него.

— Что привело тебя в Чикаго?

— Просто посещаю, — он наклоняет голову, повторяя моё движение. — И мне нужен гид.

Он просит показать ему всё вокруг. И я не могу. Это не в моей повестке дня. Это не то, в чём я хороша. И — самое главное — это очень плохая идея.

Но говорить ему нет…

— У тебя есть семья здесь? Те, кто могут принять тебя?

— Не-а.

Я верчу в руках стакан.

— И ты не можешь попросить кого-то из друзей?

— Честно говоря, люди, которых я здесь знаю, предпочли бы пойти в шумный бар и в уже посещённые мною места, — он делает паузу. — Кроме того, я хочу тебя.

Я чувствую, будто упала с лестницы: мой пульс ускоряется, а голова кружится.

— Я не лучшая в том, чтобы показывать город. Едва ли я здесь сама много чего видела, — даже не уверена, как проговорила эти слова, думая о том, что он хочет меня!

Дилан усмехается:

— Всё больше причин увидеть несколько мест перед отъездом, правильно?

Он не ошибался; это не первый раз, когда я пожалела, что не смогла увидеть больше, пока была здесь. Но это не повлияло на мой ответ. Мой ответ в значительной степени решился в ту минуту, когда он вошёл в дверь: так же плохо, как есть, так же неправильно, как чувствуется.

— Хорошо. Я сделаю это.

Его улыбка молниеносная и от этого горячее в два раза.

— Я также не хочу видеть нормальные места, ничего громкого и людного.

— Договорились, — я преувеличенно гримасничаю.

— Видишь? Ты идеально подходишь для этого путешествия.

— Возможно. Но я точно не знаю, где это «идеальное место», которое ты ищешь в Чикаго. Мы должны тщательно поискать. Мы могли бы прокрасться в кампус, — я так взволнована. Ещё один день в туфлях альтернативной Рэйчел, и эта мысль волнует.

— Давай держаться подальше от типичной и протоптанной тропы.

— Подожди, — я пишу сообщение Алекс.

«Куда я могу повести туриста, чтобы было незабываемо? Что-то классное и необычное».

Алекс немедленно отвечает одним словом, которое заставило меня улыбнуться:

«Наклон» (прим.: аттракцион The Tilt (Наклон) находится в Чикаго в Центре Джона Хэнкока и взгромождён на вызывающую головокружение высоту в 305 метров над землёй).

Я вызвала такси, и мы с Диланом спустились вниз, чтобы подождать на солнышке.

«Наклон» — идеальный выбор и, определённо, нечто, чего одна я никогда бы не сделала, но это непреодолимое препятствие, поэтому говорю водителю отвезти нас сначала в Миллениум-парк (прим.: общественный парк города Чикаго, входящий в состав паркового комплекса Грант-парк, располагающегося на берегу озера Мичиган. Миллениум-Парк Чикаго открылся в 2004 году и стал настоящим оазисом, где можно спрятаться от городской суеты и шума и насладиться природой и архитектурной красотой. Парк привлекает своими уникальными экспозициями и ландшафтом) — туда, где ни я, ни Дилан не бывали.